Павел растерянно шагнул к двери. Юлия отступила от проема, пропуская.

У Вероники на мгновение будто затмило рассудок, она едва не сорвалась с места, чтобы остановить Хавина, не выпускать из спальни. Ее мечущийся взгляд осуждал Юлию, а на Павла смотрел с немым укором.

Юлия злилась на Хавина, она в этот миг ненавидела себя за вырвавшиеся слова и ненавидела Павла за то, что тот был неразборчив в связях с женщинами. После ночи с ним в ней жил восторг, для нее было бы дикостью представить Хавина в постели матери. Но эта дикость произошла. Он разрушил ее восхищение. И увеличил боль в душе, ибо сейчас она поняла, что ее терзало чувство ревности. Это было ужасно скверно и невыносимо.

Хавин молча вышел из комнаты. Вероника и Юлия с тоской посмотрели ему вслед. После хлопка входной двери мать и дочь уныло глянули друг на друга. Мысли их были схожи.

Веронике было жаль себя. И жаль, что вот так в глазах дочери разрушился миф об их счастливой семье. Миф, который они с мужем создавали годами и на котором воспитывали дочь.

И Юлии было жаль себя, лучше бы она ничего не видела и ничего не знала.

Вероника первая прервала молчание: – Почему ты здесь очутилась?

– Я не думала, что увижу это. – Юлия почувствовала себя виноватой перед матерью, она представила вдруг, как бы она сама была ошарашена, если бы оказалась на месте матери и в комнату ворвался, например, ее отец и нарушил идиллию.

Вероника увидала на стуле свои трусики, которые впопыхах не успела надеть, и потянулась за ними.

Юлия вздохнула: ее муж в гостинице оказался умнее. Ведь он застал ее в постели вместе с Хавиным, но не вошел в номер и не поднял шума. А она разбудила мать и Павла и развязала язык. Зачем, кому от этого легче? Ведь видела чужую машину во дворе. Нет бы повернуть назад. Не догадалась. Не сообразила. Теперь ругала себя. И, пытаясь объяснить матери свою вспышку, ошарашила:

– Я ушла от Валентина.

У Вероники расширились глаза. Минуту она стояла, оглушенная таким известием, забыв о Павле. Уж не ослышалась ли?

– Так получилось, мама, – добавила дочь и безрадостно улыбнулась, ибо повторила недавние слова матери.

– Но так не должно получаться, – убежденно произнесла Вероника.

Юлия могла бы и эти слова вернуть матери, но увидела мученическое выражение на лице той и развела руками, мол, что ничего изменить нельзя.

– Ты же понимаешь, что папа этого не допустит, – обреченно произнесла мать. – Ты знаешь, у него с отцом Валентина общий бизнес. Ты хочешь разрушить все?

Светловолосая голова девушки непокорно дернулась, и Юлия прошла к окну.

– Нет, я, конечно, уважаю твое решение, – сказала Вероника, быстро надевая трусики, – но поймет ли тебя папа? И что думает по этому поводу Валентин? Ты заставляешь его страдать. Ведь он любит тебя.

Юлия безразлично пожала плечами. Выглянула во двор, увидела, как за ворота выехала машина Хавина. Повернулась лицом к матери:

– Ничего страшного, скоро забудет.

– Ты красавица, таких быстро не забывают, – возразила Вероника.

Дочь усмехнулась:

– Забывают всяких, мама, всяких.

Вероника с досадой поморщилась, она должна была согласиться с дочерью, ведь ее опыт подтверждал слова Юлии:

– Но что скажут родители Валентина, когда узнают? – обронила она задумчиво.

– Мне все равно, мама. – дочь опять отвернулась к окну.

И хотя Вероника была убеждена, что семьи создаются для того, чтобы быть, а не распадаться, она промолчала в ответ, лишь платье ее прошуршало, когда женщина переступила с ноги на ногу.

Юлия оглянулась:

– Я надеюсь, что ты меня поймешь, мама. Особенно теперь. – Дочь не уточнила, что означали ее последние слова, но Вероника догадалась, что та намекала на связь с Хавиным.

Она опустила глаза, сказав, что понимает Юлию, но не поддерживает. Лучше бы та вернулась к Валентину, пока об их размолвке никто не узнал. Пусть все для всех останется тайной.

– Слишком много тайн, мама. Ни к чему это, – грустно усмехнулась дочь.

– Жизнь не однозначна. Скоро ты поймешь, – с горечью произнесла мать. – Никогда не стоит рубить с плеча. Пообещай мне хотя бы подумать еще.

Юлия медленно прошлась по комнате, остановилась, прислушиваясь к взволнованному дыханию матери, и негромко отозвалась:

– Ну, хорошо, я подумаю еще, мама.

Вероника одобрительно кивнула:

– Выбирать всегда надо того, кто тебя любит.

5

Валентин сидел в машине, стоявшей на обочине дороги. Он чувствовал себя отвратительно.

Вспоминал, как ночью увидел жену в объятиях другого мужчины, как потом весь день пытался забыть об этом, как уезжал от злополучной гостиницы все дальше, как старался восстановить отношения с Юлией. Иногда казалось, что жена становилась прежней, особенно, когда она начинала улыбаться. Как будто все возвращалось на круги своя. И появлялось ощущение, что снова все будет хорошо. И он ехал, ехал и ехал, кружил по дорогам вокруг города, пока не наступила новая ночь.

Юлия на заднем сиденье заснула. А Валентин, сжав зубы, боролся со сном и не хотел останавливаться, чтобы не убить надежду. И все-таки перед рассветом, когда до дому оставалось не более получаса пути, усталость одолела. Он съехал на обочину и застопорил машину. Пересел на заднее сидение к Юлии. Откинулся на спинку и прикрыл глаза. Отключился мгновенно.

Когда проснулся, жена еще спала. Всмотрелся в спокойное милое лицо, и у него появилось желание поцеловать его. Юлия не сопротивлялась, и это придало ему смелости. Валентин целовал жену, а рука скользила между ее бедер. И тут она резко взбрыкнула. Тогда Валентин, ломая сопротивление, стал срывать с нее трусики. Завязалась упорная борьба. Валентин не желал проигрывать, а Юлия не желала уступать.

– Отстань, не хочу! – крикнула она с ожесточением.

– А с ним хотела? – прохрипел муж.

– Противно все! – ударила его.

– А с ним не было противно? – злился он.

– Ты омерзителен! – взвизгнула и вцепилась тонкими длинными пальцами ему в лицо.

Руки Валентина сжались в кулаки, но он не мог ее ударить, он любил ее. Покраснел от натуги, ослабил напор, обиженно спросил:

– А он не омерзителен?

Юлия вырвалась из его рук и распахнула дверцу, чтобы выскочить. Но Валентин удержал. Его пальцы снова крепко вцепились в ее бедра, сжимая до боли.

– Мне больно! – прокричала она не своим голосом.

– А мне не больно?! – рычал у нее над ухом он.

Юлия сумочкой ударила его по лицу. Валентин вскрикнул и отпустил. Она выпрыгнула из машины:

– Больше не смей прикасаться ко