— А что будет, если он так и не появится? — спросила миссис Уолкер, обеспокоенно наморщив лоб.

— Все будет хорошо, — заверила ее Хоуп. — Я работаю здесь медсестрой уже пять лет, а Сандра и того больше. Мы видели сотни родов и несколько раз сами принимали детей. А внизу, в приемном покое, всегда дежурит врач неотложной помощи.

Она не стала добавлять, что он сможет помочь, только если в приемном покое нет никого с более тяжелым состоянием, например с сердечным приступом. Она сочла, что и так сказала слишком много.

Кажется, ее ответ был принят, и, вероятно, потому, что не было выбора. Хоуп принесла миссис Уолкер еще одно одеяло, чтобы укрыть ноги.

— Я сейчас вернусь, — сказала она и пошла на сестринский пост узнавать, нет ли у Сандры новостей от пропавшего доктора.

— Пока ничего, — ответила та, убирая с лица волосы. — Вот увидишь, этого ребенка придется принимать нам…

Самим принимать роды было дичайшим стрессом, и зa те же деньги. А врач, который, скорее всего, просто выключил пейджер, получит полную зарплату. А учитывая, сколько всего может пойти не так…

Хоуп даже думать об этом не хотела.

— Он вот-вот появится, — сказала она самым уверенным тоном, на какой была способна, и посмотрела на часы. Звонить Фейт уже поздно? Хоуп очень не хотелось оставлять ее сейчас одну. Она нашла на чердаке Библию для Фейт, чтобы та могла читать в постели, и надеялась, что это поможет сестре акклиматизироваться. Но мир Хоуп был настолько чужд Фейт, что она, вероятно, чувствовала себя совершенно потерянной. Настолько, что она может проявить слабость и начать подумывать о возвращении в Супериор.

К несчастью, только что миновала полночь. Слишком поздно для звонка. Да и миссис Уолкер снова вызывала медсестру.

Возвращаясь в палату номер 14, Хоуп приказала себе прекратить волноваться. Все, что ни делается, все к лучшему.

Следующим утром по дороге домой у Хоуп глаза щипало от усталости. Ей пришлось проработать на пару часов дольше, потому что Реджина Паркс, одна из сестер утренней смены, сказалась больной прямо во время внезапных преждевременных родов.

Но по крайней мере, врач миссис Уолкер появился вовремя и отработал свою зарплату. После этого все шло нормально, пока не возникла чрезвычайная ситуация, которая заставила Хоуп задержаться. В шесть утра привезли девочку-подростка с уже начавшимися родами. К счастью, врач из приемного был свободен, и как раз за несколько минут до ухода Хоуп новорожденный мальчик сделал первый вдох. Малыш был крошечным, только-только четыре фунта[12], и имел проблемы с дыханием, но врач считал, что он выживет.

Хоуп вспомнила, как восхищалась им новоиспеченная мама, и подумала, не пример ли Лидии вдохновил ее в свое время стать медсестрой-акушеркой. Хоуп обычно сталкивалась с женщинами нормального детородного возраста, которых поддерживали мужья и другие родственники, и, как правило, делала свою работу, не пропуская ее через себя. Но время от времени в больницу поступал кто-то — как сегодня эта девочка-подросток, — кто неизменно возвращал ее к тому дню, когда она рожала сама. И тогда ее охватывала такая тоска, что она едва волочила ноги. Она сказала Фейт, что не сомневается, что ее дочь живет замечательной жизнью. Но она этого не знала и никак не могла узнать. Хоуп могла только молиться и надеяться на лучшее. Несмотря на отторжение церкви, она все еще продолжала молиться. И все еще мечтала о встрече со своим ребенком, о том, чтобы прикоснуться к маленькой девочке, которую она про себя называла Отем[13]. Всего один раз прикоснуться.

Заставляя себя отвлечься от болезненной пустоты, которую она всегда чувствовала, когда думала об Отем, Хоуп потянула затекшую шею и въехала в гараж. Если ей повезет, она застанет Фейт в хорошем настроении и сможет немного отдохнуть. Судя по ощущениям, она может проспать целую неделю, если…

По дороге от гаража к дому ее ушей достигли чьи-то голоса. Включенный телевизор? Хоуп хотелось в это верить, но мимолетное движение за окнами гостиной сообщило ей, что у них с Фейт гости.

Движимая желанием попасть в дом раньше, чем незваный гость утащит оттуда Фейт, Хоуп мгновенно оказалась на пороге и застыла. Боннер. После стольких лет разлуки она уже начала думать, что больше никогда его не увидит. И уж конечно, она не ожидала увидеть его н собственном доме.

Он изменился. Конечно, когда она видела его в последний раз, ему было всего восемнадцать. Некоторая перемена была ожидаема. Но Боннер не просто прибавил пару дюймов роста и несколько фунтов веса. В отличие от большинства мужчин в общине его темные густые волосы были аккуратно подстрижены, а лицо чисто выбрито. Он был одет в современную одежду и имел ровные зубы, несмотря на то, что мало кто из многоженцев ставил себе скобки. А его глаза…

Глаза остались все теми же. Возможно, поэтому Хоуп так потрясло его присутствие.

Боннер медленно встал. Сидевший рядом с ним Эрвин сделал то же самое.

Присутствие Эрвина удивляло гораздо меньше. Хоуп и раньше думала, что он снова может появиться и устроить им неприятности. Боннера она в такой роли не рассматривала.

— Что здесь происходит? — спросила Хоуп, наконец посмотрев на Фейт.

Та стиснула руки, словно защищаясь.

— Хоуп, прости, — сказала она. — Я… Я просто думала, что должна позвонить маме. Сказать ей, где я и что со мной все в порядке. Она была мне очень благодарна…

— И послала за тобой Эрвина.

— Я просто хотела ее утешить.

— Твоя мать все сделала правильно, — заявил Эрвин, глядя на Фейт. — А теперь ты должна сделать правильный выбор. В конце концов, я твой муж.

— Ты ее дядя, — уточнила Хоуп. — И ничего более.

— Ты что, хочешь, чтобы ребенок твоей сестры стал незаконнорожденным? — закричал Эрвин. — Боннер, ты только послушай! Видишь, какой она стала? Она пытается насмехаться над моим бра…

— Эрвин, успокойся, — резко прервал его Боннер. — Дай мне все уладить.

К изумлению Хоуп, Эрвин сразу сбавил обороты.

— Отлично. Уладь все, Боннер. Я просто… Я зол, вот и все. Она не имела права увозить мою жену и ребенка. Я никогда не делал Хоуп ничего плохого.

Боннер наградил его раздраженным взглядом, и Хоуп приготовилась выслушать то, что он собирался ей сказать. Он был единственным мужчиной, которого она любила. Потом у нее было несколько коротких любовных связей, но ни одна из них не приносила удовлетворения.

— Хоуп, ты прекрасно выглядишь, — сказал Боннер. — Но ты всегда была красивой. Красивей, чем любая другая женщина.

— Ты говоришь это, женившись на моей сестре? — усмехнулась она, внутри едва сдерживая эмоции, которые даже не могла охарактеризовать.