Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О чем тебе до этого рассказывали мужчины? — спросил он.
— О разном. Пожалуй, о том, что их волнует больше всего.
— Понятно. А были страшные истории?
— Что значит «страшные»?
— После которых тебе не спалось.
— Были. У меня из-за них теперь вообще проблемы со сном.
— Понятно.
Я насторожилась. Не нравились мне эти его как бы отстраненные «понятно». В воздухе запахло гарью. Я принюхалась: этот «букет» источали горячие бутерброды из ларька неподалеку.
— Тамрико, я болен, — неожиданно произнес Денис и внимательно посмотрел мне в лицо. Он вглядывался в него так пронзительно, словно пытался сделать томографию моего мозга и проверить его на предмет отклонений. Дальше я ожидала услышать про рак, импотенцию, депрессию, синестезию — про что угодно, но только не про то, о чем услышала. После нескольких минут неловкого молчания Денис наконец-то произнес:
— У меня альгофилия.
— Это когда…
— …когда человек получает удовольствие от боли. Я — мазохист.
Денис протянул ко мне правую руку и поднял рукав свитера: я увидела скомканную кожу, вдоль и поперек исчерченную порезами. Прежде мягкий и легкий, воздух камнем застрял у меня где-то между горлом и легкими. Неожиданный поворот: будем говорить о боли. Впрочем, не так уж и неожиданно. С того момента, как я приняла мысль, что все люди разные, угадать их невозможно, и открылась им навстречу, диковинные истории посыпались на меня как из рога изобилия. Словно у меня на лице было написано: «Я готова выслушать и не критиковать любую вашу мысль». Я и правда была готова, но не ожидала, что люди настолько разные и мне доведется столкнуться со. столь интимными признаниями. В баре, на вечеринке или в купе поезда дальнего следования — неудивительно. Но Денис появился передо мной в центре города и в совершенно трезвом уме.
В моей жизни начался новый уровень. Мне нужно было научиться принимать вообще любую точку зрения. Если уж я действительно хотела что-то понять об этом мире.
— Значит, тебе не больно?
— Больно. Но это другая боль. Ты видишь, как нож касается твоего тела, и тебе страшно, но тебе и приятно. Понимаешь?
— Нет, — у меня немного закружилась голова, в но плечам побежали мурашки. — Прости, просто н не ожидала такого признания от тебя.
Денис рассмеялся, запрокинув голову назад. Он уже совсем не был таким простым, как десять минут назад. Как легко ошибиться в человеке — достаточно просто задрать повыше свой собственный нос.
— Раньше это было сильной проблемой. Теперь я хожу к Алисе. Она понимает меня и знает, как сделать все правильно.
— Кто такая Алиса? Денис, если ты действительно хочешь рассказать об этом, давай по порядку.
Он кивнул и достал из рюкзака пластиковую бутылку минеральной воды. Погода, к счастью, стояла еще довольно теплая. Мой запланированный ранее час беседы с этим короткостриженным парнем грозил вылиться в долгий-долгий разговор. Я несколько раз посмотрела внутрь себя, задаваясь вопросом, готова ли к этому, и, отстранившись от дурных мыслей-картинок, все-таки настроилась на новую историю.
Потому что одно дело — говорить, что ты уважаешь чужой выбор, и совсем другое — действительно принимать его, глядя в глаза.
— Расскажи о своей болезни. Что именно тебе нравится? — на предыдущих встречах-интервью я уже была Алисой в Стране чудес, львицей, жертвой, прокурором, нимфоманкой, а теперь мне предстояло перевоплотиться в медсестру. Еще один урок усвоен: если хочешь понять человека, нужно сыграть с ним в его игру.
— Мне нравится, когда удовольствие одновременно с болью. Еще больше мне нравится, когда я вижу человека, который причиняет мне боль. Сначала я чувствую азарт, потом боль бьет по телу и перетекает в мозг. И там, в мозгу, она расплывается, и мне особенно хорошо именно в этот момент. Это такое удовольствие, — Денис едва заметно улыбнулся. — Это как адреналин, только при этом ты еще занимаешься любовью. Адреналин и секс — я соединяю вместе самые сильные импульсы, и получается нечто.
— Тебе не страшно?
— Нет, конечно. Я ведь знаю, что меня не убьют. Я заранее готов получить кайф, поэтому абсолютно расслабляюсь, — Денис усмехнулся. Странно, но он не был психом. Совершенно обычный парень, только любит, когда его режут и связывают в постели. Моя возникшая в начале беседы паника стала понемногу угасать, как наигравшееся пламя. — Это игра, и все. Кровать перестает быть местом только для любви, она превращается еще и в место для драки. Получается что-то вроде сюжета.
Поцелуи смешиваются с грубостью, а ты мечешься между двух крайностей. И обе тебя будоражат. Одновременно.
— Ты так интересно говоришь. Невероятно. А ведь ты — программист.
— Я много читаю.
— Какая твоя любимая книга? — я радостно ухватилась за близкую и понятную мне тему.
— Много хороших. Но как-то особенно отношусь к «Пролетая на гнездом кукушки» Кизи6. Читала?
— Читала, — я действительно люблю эту историю. Кроме психоделических картинок и важных мыслей, созданных Кеном Кизи, эта книга дорога мне тем, что ее подарил мой первый парень. В этих страницах застыли наши с ним прикосновения, и они навсегда останутся там как символ нашего красивого отрезка жизни, пусть и прошедшего. Со временем чувства становятся похожи на пожелтевший и иссохший гербарий, но если все твои ощущения были правдой, их нужно помнить и благодарить. — А сейчас ты что-то читаешь?
— Да, «Шантарам» Робертса. Рекомендую, классный сюжет.
— Спасибо, почитаю. Ты — интересный. Неглупый, начитанный, но странный.
— Ну, ты тоже не в себе: прийти на встречу ко мне, незнакомому, и говорить на такую вот тему.
В центре ботанического сада и с длинными ресницами, я была настоящей идиоткой. Мне понадобилось приставать с расспросами к незнакомым мужчинам, чтобы узнать у них все, что я не решилась спросить у того, кто был мне ближе собственной кожи. Комната сомнительного молодого альфонса представлялась мне куда более безопасным, а главное — надежным местом, чем телефонная трубка с голосом бывшего мужчины. Сегодня любишь — завтра боишься. Господи, не смейся слишком громко.
— Когда это началось, Денис?
— Почти десять лет назад. Я тогда встречался с девушкой, у нас были очень близкие отношения. Мы ходили по квартире голыми и ели из одной тарелки. Похоже, что мы любили друг друга. А потом я увидел, как она разговаривала с другим парнем. Это был просто разговор, но ее глаза смотрели на него. Ее тело даже не прикасалось к нему, и еще играла музыка
