– Да вот ребята шамовку принесли, – подошел к нему Дим. – И немного выпивки.

– Добре, – потер заросшие щеки руками капитан и, оглядев спящих, бодро сказал: – Команде подъем, приготовиться к завтраку!

Спустя полчаса, ополоснувшись в море и приведя себя в надлежащий вид, оставшиеся от роты разведчики, усевшись в круг и приняв «по лампадке», с аппетитом уплетали трофейные продукты.

– Хорошо жили, гады, – вскрывая финкой очередную коробку шпрот, сказал Вася Перевозчиков.

– Да, с таким харчем можно воевать, – швырнул за спину пустую банку от голландской ветчины Коля Алексашин.

– А теперь давайте помянем наших ребят, – кивнул ротный Кацнельсону.

Тот свинтил колпачок с очередной, обшитой войлоком фляжки и передал ее ротному.

– Пусть им будет земля пухом, – скрипнул зубами тот и забулькал горлом.

Дальше посудину принял Жора, и она пошла по кругу.

Когда завтрак подходил к концу и многие задымили трофейными «Спрингватер», снаружи послышались голоса, потом кто-то чертыхнулся и в сооружение ввалился один из адъютантов штаба.

– Еле нашел вас, – отряхнул полу шинели. – Николай Иванович, тебя срочно к комбригу.

– Ну, если срочно, то тогда пошли, – встал со своего места капитан и бросил Вонлярскому: – Дим Димыч, остаешься за старшего.

Спустя час он вернулся.

– Так, флотские, кончай припухать, слушай поставленную задачу.

После чего уселся в центре на брезент и извлек из планшетки карту.

– По данным штаба, полученным от партизан, в районе Байдарской долины, – ткнул пальцем с обломанным ногтем, – к юго-западу от Севастополя, могут быть остаточные группы немцев.

Нам приказано двумя подвижными группами проскочить туда, разведать, что и как, после чего вернуться.

– Ясно, – протянул Вася Перевозчиков, – чего проще.

– Не говори «гоп», пока не перескочишь, – извлек из кармана сигарету капитан и щелкнул зажигалкой.

– Пойдут шестеро – почмокал губами. – Добровольцы имеются?

– Мы, – переглянулась тройка Вонлярского. – И я со своими, – добавил Перевозчиков.

– Ну, тогда на сборы пять минут и вперед, – сложив карту, сунул ее под целлулоид Терещенко.

– Голому собраться, только подпоясаться, – пошутил кто-то из моряков, и все рассмеялись.

– Без нужды в бой не ввязываться, – встав, продолжил капитан. – Туда и сразу назад. Мы все будем в штабе бригады.

– А где штаб? – поинтересовался Морозов. – Я Севастополь хорошо знаю.

– В Покровском соборе, – ответил ротный. – Вам быть там к пятнадцати ноль-ноль. А теперь всем, кто свободен, на берег и доставить к дороге пару мотоциклов с колясками.

Когда получив подробный инструктаж, сопровождаемая капитаном группа спустилась к раздолбанной дороге, там уже стояли пофыркивающие моторами два немецких «Цундапа» с пулеметами, вокруг которых суетились морпехи.

– Вах, какие машины! – обращаясь к убывающим, хлопнул ладонью по одному из мотоциклов бывший катерник Тофик Алиджанов. – Баки мы залили под завязку, а в зарядных сумках и багажниках патроны с гранатами.

– Гарни кони, – пробасил Жора Дорофеев (остальные удостоверялись в достаточности боеприпасов), после чего все расселись по мотоциклам. И Дим махнул рукой «Форверст!»

В головном находилась его группа, а в следующем позади Василий Перевозчиков с Кацнельсоном и месяц назад переведенный в разведку из стрелковой роты Миша Луценко.

Старший матрос был родом из этих мест и знал, где находится долина.

Прогрохотав по разбитому, окутанному чадом и сладковатым трупным запахом городу, «Цундапы» помчались вверх, оставили позади окраину и вырвались на степной простор. В лица ударил свежий степной ветер.

– Крути машинку! – придерживая рукой бескозырку, орал Дим сидящему за рулем Морозову. Жора мерно покачивался позади, зажав в зубах муаровые ленты.

С высоты открывался чудесный вид. Чуть в стороне до самого горизонта в лучах майского солнца ультрамарином отливало море, а с другой в синеватой дымке высились поросшие кустарниками и лесами горы.

Следуя по извилистой дороге уступом с интервалом в пятьдесят метров, разведчики внимательно вглядывались в окрестности, а порой останавливались, и Вася Перевозчиков обшаривал дальние склоны в бинокль. Примерно через час, когда они приблизились к долине, справа от дороги, за ручьем, сквозь молодую листву проглянуло какое-то одноэтажное строение без крыши, и разведчики решили его осмотреть, так, на всякий случай. Мотоциклы замедлили ход, поворачивая к объекту, и в следующую минуту из постройки ударил пулемет, а из окон зачастили шмайсеры.

Дав газу и перелетев ручей, Петька вывернул руль, мотоцикл рыскнул за остаток какой-то стены, и в ответ Дим полоснул длинной очередью из МГ по постройке, а вот второму «Цундапу» не повезло, он завалился в кювет, и там кто-то громко вскрикнул.

– Прикрывай нас! – заорал в ухо старшине Жора (тот кивнул), и, запихав с Петькой за ремни по несколько гранат из мотоциклетных сумок, они ужами поползли на выстрелы.

Немецкие, с длинными деревянными рукоятками гранаты как нельзя лучше подходили для прицельного метания, да и летели вдвое дальше, чем наши. Между тем, присоединяясь к беснующемуся пулемету старшины, из кювета дружно ударили два ППШ, и от стен строения полетела каменная крошка. Далее один за другим прогремело шесть взрывов, и наступила тишина. Звенящая и напряженная.

– Сдавайтесь, суки! – заорали из кустов, растущих сбоку от дома, Перевозчиков с Кацнельсоном, а возникшие у фундамента Морозов с Дорофеевым, швырнув в два оконных проема по «лимонке», нырнули туда вслед за разрывами.

– Порядок, братва! – вскоре донеслось из-за стен, после чего Дим оставил раскаленный пулемет и вылез из коляски.

Когда он вошел внутрь, глазам представилась неприглядная картина. По всему кисло воняющему взрывчаткой помещению были разбросаны подплывающие кровью тела немцев различных родов войск, а посреди всего этого разгрома стояли разведчики.

– Тринадцать рыл, – обернулся Кацнельсон к старшине. – Хорошо мы их уработали.

– Кстати, Миши Луценко больше нет, – добавил Перевозчиков. – Они его срезали первой очередью.

– Я это понял, – нахмурился Дим. – Хороший был парень.

Затем, ступая по россыпи гильз, они направились во вторую, меньшую, половину (где валялись еще семеро) и, взглянув в угол, побледнели. Там, распятая на железной ржавой кровати, лежала девочка лет двенадцати, с раздвинутыми окровавленными ногами и забитым в рот кляпом. Ее мертвые глаза были широко открыты.

– Как их земля носит? Это ж звери, – прошептал побелевшими губами Перевозчиков.

– Ее надо похоронить, – играя желваками, прохрипел Жора. – Вместе с Мишкой.