Для себя Вера поняла лишь одно: прошлое нужно хоронить в одной могиле с несбывшимися мечтами и надеждами. Только тогда они смогут послужить удобрением для чего-то совершенно нового.

И все равно она чувствовала себя хомячком, который долгое время бегал в колесе, уверенный, что это и есть его истинный путь. А потом выбрался, осмотрелся по сторонам и понял, насколько многогранен мир вокруг. Но стоило бедному животному начать получать удовольствие от своего существования, как чья-то безжалостная рука снова забросила его в мчащееся на полной скорости колесо.

По окончании съемок к ней подошел оператор Боря. В одной руке он держал камеру, а свободной рукой изображал будто душит себя. Он высунул язык и склонил голову на плечо, показывая, как сильно устал. Вера невольно улыбнулась.

– Тебя подвезти?

Боря будто почувствовал ее состояние, встал так, чтобы спиной закрыть от нее Воронова. Точнее, Вера сама решила, будто он сделал это намеренно, и была благодарна за такой жест.

– А тебе удобно? Мы и без того сегодня задержались, хотя планировался неполный день.

– К кому мне спешить? – Боря подмигнул ей. – Жены нет, любимой девушки тоже. Вот ждала бы меня такая, как ты, я бы бросил все и помчал к ней на крыльях любви.

Вера все понимала и иногда думала, почему бы не ответить на непрозрачные Борины намеки, но ловила себя на том, что не испытывает к симпатичному, веселому и, наверняка, надежному мужчине никаких чувств, кроме дружеских. Даже если бы они попытались, отношения, основанные на одностороннем обожании, не продлились бы долго. Вера не сможет обманывать его и делать вид, что тоже влюблена. Так нельзя. Неправильно это. Боря заслуживает самую лучшую девушку и обязательно встретит ее однажды, и Вера будет первой, кто поздравит его с обретением счастья.

– Тогда поехали. – Вера не сразу поняла двусмысленность произнесенных слов. А Боря если и понял, не подал вида.

В их квартире горел свет на кухне. Мать никогда не дожидалась Веру, если той приходилось задерживаться, ложилась спать. Тогда почему сегодня вдруг решила изменить своим привычкам? Может, просто забыла выключить свет или вышла попить воды? Вера перебирала безобидные версии в голове, только бы не думать о плохом. Когда в привычный уклад жизни вторгаются изменения, от них всегда ждешь какого-то подвоха. Пусть это всего лишь мелочь вроде непотушенного света.

Вот и теперь она поднималась на свой этаж, даже не подумав воспользоваться лифтом, будто отодвигала неизбежное, тянула время. Ничего страшного случиться не могло, но у самой двери она остановилась, прислушалась. Из квартиры едва слышно доносились музыка и мамин голос. Она с кем-то разговаривала, но слов ее собеседника Вера, как ни старалась, разобрать не сумела.

Открыв дверь своим ключом, она вошла и сразу же в нос ударил кислый запах. Будто кто-то не разобрал праздничный стол и блюда, находящиеся на нем, начали портиться.

Мать сидела за столом, подперев подбородок кулаком. Рядом стояла початая бутылка водки, из динамика телефона лилась лирическая мелодия. Вера подошла ближе и увидела накрытый кусочком черного хлеба стакан, наполненный все той же водкой. К стакану была прислонена фотография. Черно-белая, с пожелтевшими краями, запечатлевшая солдата-срочника с залихватской улыбкой.

– О, дочурка моя пришла. Паша, глянь какая красавица вымахала. На телевизоре работает. Важная шишка.

Мать говорила медленно и несвязно, при этом она обращалась к фото как к живому человеку.

– Мама, что случилось?

– Она спрашивает, что случилось. Паш, ты слышал? – Мать неловко махнула рукой, отчего голова ее упала на грудь, изо рта тонкой струйкой потекла слюна. Она, как ни в чем не бывало, вытерла губы рукавом халата и попыталась встать на ноги. Покачнулась, едва не упав. Вера в последний момент успела подхватить ее под руки и усадить обратно.

– Я помогу тебе лечь, пойдем.

– Не надо! – Она отмахнулась как от назойливой мухи. – Я тоже имею право расслабиться. Ты вон шляешься ночами черт знает где, а мать должна сидеть и ждать, когда ты соизволишь явиться?

– Мама, я работала. – Вера почувствовала, как горло сдавливает обида.

– Паша, она пытается обвинить меня в чем-то! Ты слышишь? Меня! Сама уже почти полгода крутит шашни с этим своим Вороновым, думая, что мать дура и ничего не замечает.

Папа по-прежнему улыбался с фотографии, ему не было дела до пьяного бреда. А вот Вера услышать подобное от родной матери никак не ожидала.

– Зачем ты так говоришь?

– А затем, что ты лгунья и потаскуха! – мать точно протрезвела. По крайней мере она смогла подняться на ноги и довольно твердо на них устоять. Затем подошла к дочери. Их разделял всего шаг…

…Вера не почувствовала боли. Щеку обожгло, в ушах что-то оглушительно щелкнуло и зазвенело.

Мать будто осознав, что натворила, как-то сразу обмякла, тяжело опустилась на стул. А сама Вера не понимала: реально ли происходящее или ей снится кошмар, который настолько реален, что все вокруг кажется настоящим? Вот только проснуться никак не получается.

Мать смотрела на нее округлившимися глазами и часто-часто повторяла одно слово: «Прости».

– Спокойной ночи. – Вера, не обращая внимания на причитания, вышла из кухни и заперлась в своей комнате.

Прислонилась спиной к двери, делая вид, что не слышит, как мать зовет ее и просит открыть. По щекам текли слезы, но Вера даже не вытирала их.

В кармане завибрировал телефон. Звонил Боря. Вера сбросила звонок и почти сразу на экране появился текст: «Все в порядке?»

«Да, я уже легла. Спокойной ночи», – набрала она в ответ и бросила телефон на кровать. Сил не осталось даже на то, чтобы расстелить постель. Так и легла поверх покрывала.

Всю дорогу до дома она думала, что рухнет и заснет, едва добравшись до кровати. Но сон как рукой сняло. Утром она точно будет чувствовать себя совершенно разбитой. Отпроситься со смены не получится. После выходки Воронова ей лучше бы вообще не попадаться на глаза начальству.

А тут еще мать… Мало того, что напилась, так обозвала Веру лгуньей и обвинила в связи с Вороновым. Они почти не разговаривали, и Вера не рассказывала, что тот вернулся. Хотя и называла его фамилию при матери неоднократно.

Теперь это казалось странным.

История той ночи прогремела на весь их городок, до Веры доходили слухи, будто бы семья Марка сбежала, опасаясь последствий. Им бежать было некуда. Куда бы подалась простая медсестра с двумя несовершеннолетними детьми? К тому же Мишка заболел, за ним нужен был уход и постоянный присмотр.

Вера не считала себя или кого-то из их троицы виноватыми в произошедшем, сама активно помогала в расследовании. И пусть ее помощь сводилась к бесконечным ответам на допросах, она желала разобраться в случившемся.

О смерти Женьки им рассказали не сразу. Долгое время его искали как живого, после считали без вести пропавшим и лишь спустя месяц до Веры дошли слухи об обнаруженном теле.