– Если девочка похожа на отца, значит, будет счастливой, – говорили мамины подруги, собираясь по праздникам на их тесной кухоньке.

И Ника едва сдерживала слезы, подступающие к глазам всякий раз, когда речь заходила о папе. Она не помнила отца, он умер, когда ей было три года, а Мишке еще и двух не исполнилось. С единственной сохранившейся фотографии на нее смотрел совсем молодой парень в форме солдата-срочника. Он сидел на огромном валуне и улыбался беззаботной мальчишеской улыбкой.

Ника не могла сопоставить фото и реального человека. Ей казалось, что папа должен быть куда старше и солиднее. Но при этом с особой гордостью подмечала схожесть его улыбки со своей, сравнивала разрез глаз, озорной прищур. Фото было черно-белым, и Ника скорее догадывалась, что радужки в смеющихся глазах человека на фото непременно зеленые, а коротко остриженные волосы, конечно же, медно-рыжие с золотым отливом. Папа для нее оставался лишь картинкой, кем-то странно знакомым и при этом совершенно чужим. Она помнила крепкий запах сигарет, прикосновение колючей щетины к ее собственным щекам и думала, что сама выдумала себе такие воспоминания. И даже если они были не настоящими, Ника хранила их как самые важные сокровища у самого сердца и ни с кем ими не делилась, даже с мамой.

– Ябеда! – пошел в наступление брат. – Тебе больше заняться нечем, кроме как на меня настучать? Сама сидишь дома безвылазно, еще и меня хочешь за собой утянуть? Не зря про тебя во дворе всякое говорят.

– Кто говорит? – Ника вспыхнула бензиновой лужей, к которой поднесли горящую спичку. – Ну же, не молчи! Кто и что говорит обо мне?

Мишка молчал, и по его лукавой усмешке Ника поняла, что он скорее всего просто выдумал несуществующие слухи, чтобы ее позлить. А если нет? Вдруг про нее на самом деле судачат за спиной? Вдруг слухи дойдут до того, о ком Ника даже думать боялась. Сердце от таких мыслей начинало биться часто-часто, а коленки слабели и подрагивали.

На тот момент ей уже исполнилось шестнадцать, и она прекрасно понимала, почему так реагирует на мальчиков, точнее на одного, совершенно особенного мальчика. Но у нее в голове не укладывалось, что он может узнать ее секрет. Ника ни с кем не могла поделиться своими переживаниями, отдавая девичьи чувства на откуп личному дневнику.

– Расскажу, если не сдашь меня маме, – Мишка откровенно издевался, зная свое превосходство над сестрой.

– Хорошо. – Ника не стала спорить. – Рассказывай.

– Говорят, что у тебя самый классный младший брат во всем доме. – Мишка рассмеялся и в порыве нежности чмокнул Нику в щеку. – А еще говорят, что он набьет морду любому, кто тебя обидит.

– Дурак! – Она не смогла сдержать улыбки. – Ладно, я ничего не скажу. Но ты уверен, что это место безопасно?

– На все сто! Кладбища давно нет, а река пересохла.

– Тогда зачем туда идти? – Ника искренне недоумевала.

– Что бы ты понимала! – Мишка поднял указательный палец и потряс им перед лицом сестры. – Читала легенду про горгону Медузу и ее мертвую голову, которая и после смерти хозяйки могла превратить кого угодно в камень? Вот и здесь так. Место проклятое, там же ведьмы жили. Сами померли, а колдовство – оно, как радиация, еще тыщу лет никуда не пропадет. Проведешь ночь в таком вот месте и любое желание можешь загадывать, все исполнится.

– Возьми меня с собой! – горячо выпалила Ника и закрыла рот ладошкой, словно испугалась, что вместе с невинным возгласом может выскочить наружу истинное намерение.

– Не, я же сказал, девчонкам туда нельзя. Даже не уговаривай!

– А если я поговорю за тебя с Леной из параллельного?

Мишка, уже готовый разразиться следующей тирадой, вдруг покраснел до кончиков волос и вроде бы даже стал ниже ростом.

– Откуда ты знаешь про Ленку?

– Догадалась, – подмигнула она. – Так что скажешь?

– Ничего не скажу. Ленка на меня даже не посмотрит. Она меня жирным называет и есть за что. – Мишка собрал складку на животе, демонстрируя ее Нике.

– Так твое желание… – договорить она не успела, в двери заворочался ключ, пришла мама. Мишка начал забрасывать вещи обратно в шкаф, но они вываливались и никак не хотели укладываться на прежние места.

– Я дома, – раздалось из коридора и послышались шаркающие шаги. Мама переобулась в домашние тапочки и направилась в комнату.

«Помоги», – одними губами произнес Мишка, бледнея на глазах.

Ника кивнула и бодро выкрикнула:

– Мам, ты рано! Я не успела прибраться, вот только начала вещи в шкафу перебирать.

Тем же вечером брат посвятил Нику в детали предстоящего приключения. Умолчал он лишь о составе их небольшой «экспедиции», но, когда наступил «день икс», менять что-то было уже слишком поздно.

4

Съемки закончились далеко за полночь. Вера вздрагивала всякий раз, встречаясь со взглядом Воронова: тяжелым, осуждающим. Почему-то она была уверена, что он винит ее во всем. Никаких оснований для этих суждений не было, но факты – вещь упрямая. Ведь он не сказал, что узнал ее в самую первую встречу? К чему весь этот цирк на протяжении месяцев? Все просто – по какой-то причине Марк Воронов ненавидит ее. Иначе он бы давно уже объяснился и ей не пришлось бы покрываться испариной при одном упоминании его имени.

А сегодня он и вовсе решил разрушить ее карьеру, как уже однажды разрушил все, что было собрано по крупице. Ведь тогда она всерьез верила, что выйдет за него замуж, нарожает детишек и состарится рядом с любимым. В своих фантазиях наивная девчонка создала счастливую историю, в которой Марк просто взял и повырезал все кадры со своим участием, внес нужные ему правки и не спросил: а чего же хочет она?

Даже самые сильные и глубокие чувства имеют срок давности. Срок ее любви давно истек, оставив после себя лишь солоноватый привкус растаявшей надежды да ощущение будто ее обманули. А ведь Марк ничего не обещал ей. Она сама все придумала и поверила в ту сказку, которая так и не воплотилась в реальности. Вера не понимала, что однажды ей всего лишь выдали кредит на счастье, который она слишком быстро потратила и до сих пор платит проценты горьким сожалением.

Имела ли она право требовать от Марка то, чего сама уже не смогла бы дать? К чему лишние разговоры и разбирательства? Он наверняка решил, что поступил благородно, сделав вид будто не узнал ее в первую встречу, пожалел несчастную, не стал ворошить давно отжившее. Вера и сама понимала, что сглупила, но тогда она испугалась. Увидев Марка после стольких лет, просто не смогла переступить через ту пропасть, что однажды разверзлась между ними. Все мосты были сожжены, а строить новые не имело смысла. Так чего она хотела от него? Главный вопрос, на который вряд ли когда-то найдется ответ.