У него за спиной что-то двигалось. Плащ шевелился. Кройдуслышал, как позади него ахнула женщина. Теперь он боялся двинуться с места,но…

Зуд сделался невыносимым. Кройд разжал руки, чтобыпочесаться, однако в последней попытке удержаться схватился за спинку переднейскамьи. К его ужасу, раздался громкий треск, и дерево разлетелось в щепки.

Последовала долгая секунда молчания.

Священник уставился на нарушителя порядка, Клодия и Сэмповернулись: оба смотрели на него, а он сидел, сжимая кусок спинки длиной вшесть футов, и не мог даже улыбнуться, чтобы не вылезли клыки.

Кройд уронил кусок дерева и обхватил себя обеими руками.Позади раздались восклицания, когда плащ сполз с его плеч. Изо всей силы онвонзил пальцы в бока и стал чесаться.

Он услышал, как рвется одежда, и почувствовал, что по всемутелу, до самой макушки лопнула кожа, Парик съехал набок и упал.

Кройд сбросил остатки одежды и кожи и снова стал чесаться,изо всех сил. Услыхал вопль сзади и понял, что никогда не забудет выражениелица плачущей Клодии. Но остановиться уже не мог. Пока его огромные крылья,похожие на крылья летучей мыши, не развернулись, а длинные, заостренные лопастиушей не вырвались на свободу и последние остатки одежды и плоти не свалились стемного чешуйчатого тела.

Священник снова заговорил; взлетающие высоко под сводамицеркви слова напоминали молитву об изгнании дьявола. Раздались крики и быстрыйтопот ног. Кройд понял, что не может выйти в те двери, к которым бежали всеостальные, поэтому подпрыгнул в воздух, сделал несколько кругов, чтобыпочувствовать свои новые крылья, затем заслонил глаза левым локтем и ринулсясквозь витраж в правом окне.

Рассекая воздух крыльями по дороге к Манхэттену, Кройдчувствовал, что теперь очень не скоро увидит своих новых родственников. Оннадеялся, что Карл пока не будет спешить с женитьбой. И гадал, встретит ликогда-нибудь сам подходящую девушку…

Поймав восходящий поток, Кройд взмыл вверх, воздушные вихрирыдали вокруг него. Оглянувшись, он увидел, что церковь напоминаетвстревоженный муравейник. И полетел вперед.

Приемник шипел, не переставая. Кройд Кренсон дотянулся донего, выключил и швырнул через всю комнату в мусорную корзину рядом с комодом.То, что он попал, показалось ему добрым знаком.

Потом он потянулся, откинул одеяло и осмотрел свое бледноеобнаженное тело. Все как будто бы было на месте и выглядело пропорциональным.Кройд попробовал левитировать, но ничего не вышло; тогда он сел на кровати,свесив ноги. Провел рукой по волосам и обрадовался, что они у него есть.Проснуться — каждый раз приключение.

Он попытался стать невидимым, расплавить мусорную корзинуусилием мысли и вызвать электрический разряд между кончиками пальцев. Из этоготоже ничего не выходило.

Тогда Кройд встал с кровати и пошел в ванную. Там он сталпить воду, один стакан за другим, одновременно разглядывая себя в зеркало. Наэтот раз у него были светлые волосы и глаза, правильные черты лица — в общем,вполне привлекательная внешность. Ростом он был, по собственной оценке, чутьвыше шести футов. Сильные мускулы. Хорошо было и то, что Кройд уже бывалпримерно такого роста и телосложения. В шкафу должно было быть что— нибудьподходящее из одежды.

За окном был серый денек, на тротуаре по ту сторону улицылежали остатки мокрого снега, а по сточному желобу текла струйка воды. На путик шкафу Кройд остановился и достал из ящика под письменным столом тяжелыйстальной стержень. Он без видимых усилий согнул железку пополам и скрутил вкольцо. «Значит, сила все-таки сохранилась», — подумал он, отправивметаллический крендель в корзину вслед за радио. Кройд нашел рубашку и брюки,которые оказались ему впору, и твидовый пиджак, немного узкий в плечах. Потомпорылся в своей обширной коллекции обуви и отыскал себе подходящую пару.

Его часы фирмы «Ролекс» показывали восемь с небольшим, изимой в это время бывает светло, — значит, было восемь утра. В желудке унего заурчало. Пора бы позавтракать, а потом решить, как жить дальше. Онзаглянул в тайник, где прятал деньги, и взял оттуда две стодолларовые бумажки.«Кончаются, — подумал Кройд. — Надо идти в банк. А может, и грабанутьего. Деньги на счету тоже скоро все выйдут. Ладно, потом».

С собой он захватил носовой платок, расческу, ключи ималенькую пластиковую баночку с пилюлями. Кройд не любил носить с собойдокументы. Без пальто тоже обходился — холод его беспокоил редко.

Заперев за собой дверь, он прошел через холл и спустился полестнице. Выйдя из дома, Кройд повернул налево и пошел по улице в сторонуБауэри[1]. навстречу пронизывающему ветру. Перед закрытымидверями магазина масок маячил, как пугало, высокий джокер. Нос у него был, каксосулька, а видом он смахивал на мертвеца. Положив доллар в его протянутуюруку, Кройд поинтересовался, который сейчас месяц.

— Декабрь, — ответило чучело, не двигаягубами. — Рождество.

— Понятно, — сказал Кройд.

По пути он испробовал несколько фокусов попроще, но не сумелни разбить усилием мысли пустой бутылки из-под виски в сточном желобе, ниподжечь кучу мусора. Вместо ультразвука у него выходил какой-то мышиный писк.

В газетном ларьке на улице Хестер, куда направлялся Кройд,сидел Джуб Бенсон, толстый коротышка, и читал одну из своих газет. Подсветло-голубым летним костюмом Бенсона была видна желтая с оранжевым гавайскаярубашка; из-под шляпы с плоской тульей и загнутыми полями торчали вихры рыжихволос. Похоже, холод ему тоже был нипочем. Когда Кройд остановился передларьком, он поднял хмурое лицо, толстое и изрытое оспой, с торчащими изо ртакривыми клыками.

— Вам газету? — спросил он.

— Все по одной, — ответил Кройд, — каквсегда. Джуб прищурил глаза и всмотрелся в стоящего перед ним человека. Потомвопросительно произнес:

— Кройд?

Кройд кивнул:

— Ну да, Валрус, это я. Как дела?

— Грех жаловаться, старик. На этот раз ты разжилсяподходящим телом.

— Я его еще не совсем освоил, — сказал Кройд,собирая газеты в стопку.

Джуб снова оскалил клыки.

— Угадай, какое занятие самое опасное вДжокертауне? — спросил он.

— Сдаюсь.

— Грабить мусоровозы. А слыхал, что стало с бабой,которая выиграла конкурс «Мисс Джокертаун»?

— А что?