восторге и, почтительно поцеловав руку архиепископа, снова сел на лошадь. Он повёл свой отряд на восток, к Дунаю, а потом повернул на юг, по левому его берегу Перен шёл не останавливаясь и только близ Кисдивазара решил остановиться на ночлег. Уже на другое утро он двинулся дальше. Так как в распоряжении его отряда не было никаких средств для переправы, то он первым бросился на своём коне в Дунай со словами: «Вперёд за короля и отечество!» — и вплавь добрался до другого берега.

Томарри в тот же день выступил с отрядом, состоявшим из шести тысяч человек пехоты и конницы, из Эссега. После четырёхчасового перехода он встретил турок, о близости которых ему возвестили семь пылающих деревень.

Фергад-паша развернул свою конницу широкой линией, а сам остался в резерве с лучшей частью кавалерии. Томарри выстроил свою пехоту небольшими группами; каждая из них представляла собой четырёхугольник. За пехотой стояла кавалерия; пушки были размещены на холме, отсюда же Томарри распоряжался сражением.

Турки двинулись вперёд всей линией. Томарри спокойно позволил им подойти на двести шагов и затем дал залп из всех своих орудий. Первые ряды турок упали на землю, убитые и раненые, остальные же повернули назад и собрались перед фронтом венгерских войск, готовясь к новому нападению. Томарри снова зарядил пушки. Фергад-паша решил изменить тактику, и его стрелки небольшими отрядами повели нападение на пехоту мадьяров; вскоре все четырёхугольники были прорваны и началась рукопашная схватка. На этот раз Томарри подпустил турок на двадцать шагов и тогда только дал залп. Фергад-паша упал с лошади, турки пришли в замешательство. Томарри выдвинул конный резерв; турки стали отступать. Венгерская пехота тем временем снова собралась и начала теснить отступавшего неприятеля. Однако Фергад-паша успел пробраться к своему резерву и бросился вперёд с громким кличем: «Аллах! Аллах!».

Томарри уже считал сражение проигранным, но в эту минуту появился со своим отрядом молодой Перен и бросился на неприятеля с тыла. Неожиданное нападение привело турок в полный беспорядок. Увидев это, Томарри снова начал теснить их. Фергад-паша, быстро собрав знамёна, хотел двинуться к Дунаю, но Перен, предугадав его намерение, преградил ему путь. Паша и его кавалерия рубили направо и налево; Гавриил был ранен, но, собравшись с последними силами, одним ударом снёс паше голову. Турецкая конница обратилась в бегство, бросив знамёна и бунчуки. Венгерцы одержали блестящую победу и получили громадную добычу.

Томарри обнял молодого героя перед всей армией, приказал перевязать его раны и в тот же вечер отправил его в Офен с известием о победе.

Перен пустился в путь в лёгкой венгерской тележке, за ним следовало двести всадников с турецкими трофеями. Во всех попутных деревнях и городах Гавриил возвещал о победе, и население радостно приветствовало его.

Прибыв в Офен, Перен поспешил известить жителей о победе, и вокруг него собралась тысячная толпа, с восторгом приветствовавшая его.

Королева, услыхав радостные крики толпы, поспешила на террасу, выходившую на двор. Народ приветствовал её радостными возгласами, а затем толпа расступилась, и из неё выделился весь перевязанный Перен. Взойдя на террасу, он преклонил колено и доложил Марии о блестящей победе Томарри, тогда как солдаты положили к её ногам отбитые знамёна, бунчуки и турецкое оружие. Королева опустилась на колени, чтобы поблагодарить Бога за дарованную победу, и весь народ последовал её примеру. Поднявшись, она взяла у Перена донесение Томарри о ходе сражения и приказала ему следовать за ней.

Королева быстро пошла по лестнице, ведущей в её кабинет; заметив, что Гавриил не может поспеть за ней, она остановилась и проговорила:

— Простите, радость лишила меня памяти; я забыла, что вы ранены, друг мой. Давайте я вам помогу!

С этими словами она взяла молодого героя под руку и повела по лестнице. В кабинете она усадила его в кресло и нетерпеливо сломала печать с донесения.

— Вы решили исход сражения, мой юный герой; как я отблагодарю вас? — с волнением проговорила она, протянув Гавриилу руку.

Тот встал на колено и покрыл её руку поцелуями.

— Вот что, — продолжала она, — сейм утвердил расходы на экипировку отряда охранной дружины, недостаёт только смелого, отважного командира; вы будете им, Перен, если захотите.

Гавриил был в восторге.

— Боже мой! — воскликнул он. — Я буду командовать вашей охранной стражей, смогу ежедневно видеть вас? Какая щедрая награда!

Мария, улыбнувшись, промолвила:

— Вы должны повиноваться только мне и никому больше. Теперь встаньте; вам надо отдохнуть. Встаньте!..

Гавриил встал, вышел в другую комнату и отдал находившемуся там пажу какое-то приказание; королева писала тем временем депешу Томарри, в которой благодарила его и солдат за славную победу и назначила щедрые награды солдатам.

Перен вернулся с небольшим шёлковым мешком в руках.

Королева запечатывала пакет и, не оборачиваясь, проговорила: — Теперь можете просить для себя ещё какой-нибудь милости. — Прошу вас, отдайте мне мою голову, — ответил молодой человек, — я сдержал своё слово и выкупаю её.

С этими словами он развязал мешок, и к ногам королевы упала окровавленная бритая голова.

Мария в ужасе отступила.

Это была голова Фергад-паши[3].

X

Министр финансов

Мария, в роскошном капоте из турецкой материи, сидела перед зеркалом. Эрзабет расчёсывала её густые волосы и напевала песенку, а королева, подперев голову рукой, о чём-то раздумывала.

— Так не может продолжаться! — вдруг проговорила она.

Эрзабет, оставив гребёнку, спросила:

— Что не может продолжаться, ваше величество?

— К чему много слов? Твой брат любит меня, или, вернее, его воображение занято мной, и эта болезнь может заразить его сердце.

— Да, он любит вас, — серьёзно сказала Эрзабет, — и эта любовь — его счастье. Разрешите ему любить вас; ведь Господь тоже разрешает всем любить Его!

— Ты слишком сентиментальна, Эрзабет, — с раздражением ответила королева, — у твоего брата горячая кровь и страстная натура. Ты ещё ребёнок и ничего не понимаешь. Я не хочу, чтобы он страдал; ведь он — человек, вполне заслуживающий любви. Какая странная судьба! Сколько достойных мужчин любит меня, а я сама люблю глупого влюблённого мальчишку, и как ещё люблю! — добавила она с горьким смехом. — Так не может продолжаться!.. Твой брат должен уехать на некоторое время, и, кроме того, ему надо встречаться с другими женщинами, — закончила Мария.

Королева, окончив туалет, перешла в свой кабинет, заметила из окна большое оживление и движение во дворе замка,