За ледником Питерс мы увидели замечательную цепь гор, которая тянулась параллельно великой горе примерно в 16 милях от нее. Высота этой горной цепи была примерно 7500 футов на севере, к югу же она постепенно повышалась до 11 900 футов. Многочисленные ледники, сползая вниз, прорубали ущелья по обеим сторонам. Это уникальное географическое образование я предложил назвать хребтом Рузвельта. Западная часть хребта Рузвельта – ряд бесснежных предгорий, большей частью пирамидальной формы. Их я предложил назвать предгорьями Ханны {17}.

Между главами нашего единственного и неповторимого «Тома Сойера» [приключения] мы читали правительственный отчет, который с привычной тривиальностью гласил, что существование перевала через хребет в долину Суситны «в высшей степени сомнительно» {29}.

Мы были уже готовы начать поиски неизвестного пока перевала, когда обнаружили, что лишились шести лошадей. В своем стремлении найти подножный корм животные ушли вниз по течению Кускоквима. Оставшихся семи лошадей было вполне достаточно, чтобы везти наши существенно облегченные тюки, поэтому мы позволили ушедшим животным попытать счастья в низинах среди лосей и карибу.

Утром 4 сентября начался долгий и изнурительный поход выше линии деревьев. Идти по длинным и неровным склонам было трудно, особенно после наших высотных упражнений в горах. От каждого резкого спуска наступала слабость, сердце работало тяжело. Это изматывало еще сильнее, чем подъем. Мы настолько устали, что, пройдя всего несколько миль после обеда, разбили лагерь на отдельно стоящем холме {17}.

Утром на лошадей погрузили достаточно свежего мяса и взяли курс на ледник Малдроу, за которым мы надеялись найти перевал. Мы шли по тундре два дня по семь часов, пока не подошли к концевой морене этого большого ледника, а затем направились на юго-восток для обследования гор. До этого момента наш маршрут очень напоминал тот, которым шли Брукс и Риберн, и составленная ими карта, хоть она и делалась в спешке, оказалась на удивление верной. Но дальше нам предстояло продвигаться по совершенно неизведанным местам, поэтому задача стала вдвойне интересной, но и намного более трудной.

Сойдя с боковой морены большого ледника на гравийные отмели новой реки, мы продолжили путь по широкой долине, которая, как выяснилось впоследствии, тянется почти на 50 миль в северо-восточном направлении. На востоке лежали горы со снежными шапками высотой от 7000 до 10 000 футов, а на западе – бурые выветренные горы высотой от 5000 до 7000 футов. Средняя ширина долины, лежащей на высоте 4000 футов, составляла около семи миль. В честь одного из спутников я назвал ее долиной Данна {22}.

6 сентября. Теперь Док ходит с деревянным компасом в кармане, а топографический уровень покоится на спине у Светло-Серого (новой передовой лошади, бедного животного, загруженного ящиками с хламом до самой земли). Доктор каждый вечер «рассчитывает наше местоположение» с карандашом и соломинкой. Мы тащили сюда фунты разных инструментов, которые ни разу не использовались, и теперь тащим их домой. Сегодня Миллер сказал: «Хорошая возможность использовать ваш теодолит», указывая на угол ледника Малдроу. Док только улыбнулся, как и раньше при подобном замечании.

Вечером в лагере я продекламировал:

Хайрам засмеялся и повторил стишок, но смысла не понял – Мак-Кинли была первым ежевичным кустом Дока, а перевал должен стать вторым – я надеюсь {29}.

Лагерь мы разбили 8 сентября в каньоне, где протекал небольшой ручей, у подошвы черной горы с закругленной вершиной, к западу от которой мы надеялись найти проход через хребет.