Официантка поставила перед Дейвом дымящуюся чашку с кофе.

- Сливки, сахар?

- Ничего не надо, спасибо, — ответил он, не отрывая взгляда от лица Грейс. — Да, именно это я и собирался делать.

Он отпил кофе, глядя на Грейс поверх чашки, и от его пристального, испытующего взгляда по позвоночнику у нее пробежал неприятный холодок. Какого черта он все время так на нее смотрит — словно безмолвно спрашивает о чем-то?

— Я надеялся, что вы лучше себя проявите. На угрозу, прозвучавшую в его голосе, Грейс предпочла не обратить внимания.

— Я предупреждала, что так и будет. Нам еще повезло, что он не выплеснул на нас свой бренди.

— Бренди он забрал с собой. — Дейв выразительно поднял брови. — При том, что уже был, как говорится, сильно под градусом.

Этого Грейс не могла отрицать.

— Я видела. — Она рассеянно провела пальцем по боку хрустальной вазы, в которой стояла прекрасная алая роза. — Раньше он так не пил.

— Раньше он вообще вел себя совсем иначе.

Грейс отвернулась и невидящим взором уставилась в окно, на заснеженное поле для гольфа.

— Значит, вам случалось плакать из-за Грега? Она резко обернулась, уверенная, что ослышалась.

— Что вы сказали?

Дейв передвинул стул, чтобы лучше видеть ее лицо. Колени их под столом соприкоснулись, и Грейс поспешно отодвинулась.

— Майк мне сказал, что Грегори вас оби жал и что вы из-за него плакали, — тихо, доверительно продолжал он. — Он кое-что мне рассказал о вас и о вашем покойном муже.

Острая боль унизительных воспоминаний пронзила Грейс; она крепко зажмурилась — а когда открыла глаза, лицо Дейва было непроницаемым и бесстрастным.

- Собрав в кулак волю, Грейс процедила ледяным тоном:

— Я не собираюсь обсуждать с вами свою семейную жизнь.

Дейв облокотился о стол и подался к ней.

— Знаете, маленький Майк вас очень любит. — Понизив голос, он добавил: — Мальчик предупредил меня, чтобы я не смел вас обижать, как мистер Грегори.

Смущенная тем, что Дейв с Майком говорили о ней, Грейс отвела глаза, невидящим взором следя за скользящей между столиками официанткой.

— Он вас бил?

— Нет! — вскинув голову, выпалила Грейс. Грег действительно ни разу ее не ударил — не успел. Но Грейс понимала, что рукоприкладства не миновать. Вот почему она собирала чемоданы в тот страшный день.

— Я сказала, я не хочу обсуждать…

— Это из-за него вы со мной сражаетесь? Не хотите, чтобы вас снова унижал мужчина?

Грейс смерила Дейва уничтожающим взглядом. Не подействовало. Он не смутился, не опустил глаз — продолжал все так же спокойно и испытующе смотреть ей в лицо. Она подыскивала слова, способные поколебать его непрошибаемую самоуверенность, прекратить этот унизительный допрос, но с каждым мгновением все яснее понимала, что таких слов не существует.

— Мистер Бертон, все гораздо проще. Я с вами сражаюсь, как вы выразились, из-за того, что вы мне не нравитесь.

— Это вы так говорите. — Губы его изогнулись в обманчивой улыбке, но глаза оставались холодными как лед. — По счастью, о многом я не прошу. Но хотя бы притворитесь, что я вам не слишком противен.

Заметив улыбку Дейва, посторонний наблюдатель мог бы подумать, что он расхваливает ее красоту! Грейс напряглась в поисках уничтожающего ответа — но, как назло, ничего не приходило на ум. Почему улыбка Дейва Бертона — даже натянутая и циничная — лишает ее способности думать?

— Значит, будем считать, что плакали вы от счастья? — поинтересовался он.

Грейс неохотно признала, что, возможно, отчасти Дейв и прав. Ее враждебность к Дейву в какой-то мере связана с унижениями, перенесенными от Грета. Она поклялась, что никогда больше ни одному мужчине не позволит вытирать об себя ноги, — и тут, как на грех появляется блистательный пират из Калифорнии и начинает распоряжаться ее жизнью! Не удивительно, что, как он ни старается ее за добрить, при каждой встрече между ними буквально искры летят.

Но и сам он хорош! Явился в Англию, чтобы вовлечь ее в свои интриги, подкупил, запугал, влез в ее жизнь, изображает из себя хозяина дома… Чего он ждет — благодарности?

— Да, я из-за него плакала, — призналась она наконец. — Ну и что? Думаете, вы сильно от него отличаетесь? Грег унижал меня, высмеивал, командовал, постоянно указывал, что мне делать, ни на минуту не оставлял в покое — что же удивляться, что я взрываюсь, когда вы делаете то же самое?!

Нахмурив брови, Дейв отвернулся к окну. На щеке его подергивался мускул, и Грейс почувствовала, что заснеженный пейзаж за окном его едва ли интересует. Что произошло? Неужели она задела его больное место?

Но куда сильнее изумляло другое: как она решилась признать горькую правду? О том, что ей приходилось терпеть от Грега, не знала ни одна живая душа — даже тетя Хетти, хотя она, конечно, чувствовала, что в молодой семье что-то неладно.

Снова с болезненной яркостью вспомнился ют день, когда малыш Майк видел ее плачущей. Грег в очередной раз читал Грейс нотацию — на этот раз его разозлил «недостаточно тонкий вкус» жены в одежде. Взвинчивая себя и постепенно переходя на крик, он в сотый раз напоминал, что Грейс должна быть ему благодарна — он, отпрыск старинного аристократического рода, сын миллионера, женился на простой деревенской девчонке и ввел ее в высшее общество! «Я тебя на улице подобрал! — орал он. — Я тебя целый год учил хорошим манерам! А ты? Даже туфли подбирать по цвету не умеешь!»

И это было только начало. Вывалив на пол содержимое гардероба жены, Грег хватал ее туфли — которые, кстати говоря, покупал ей сам — одну за другой и с уничижительными комментариями вышвыривал в окно. А потом приказал, чтобы она вышла в сад и собрала их.

Как Грейс могла, как смела его послушаться?! Как смела ползать по грязной земле, давясь от слез унижения и страха, с острым стыдом осознавая, что вся прислуга стала свидетелями ее «наказания»?! Грег позаботился о том, чтобы происходящее видели и слышали все, кто был в доме. Как настоящий артист, он нуждался в публике. Но она — как могла она так себя унизить?!

Рыдая, она бродила по саду с грязными туфлями в руках, а Грег, стоя у распахнутого окна, осыпал ее бранью. В этот-то миг из-за угла и появился Майк на своем велосипедике…

Больше Грейс этих туфель не надевала. И через несколько дней после смерти мужа отдала их в благотворительную организацию, собиравшую одежду для бедных.

Только ощутив боль, Грейс осознала, что сидит, впившись ногтями в ладони и невидящим взглядом уставившись в пространство.

— Ладно, — глубоко вздохнув, проговорила она, — я возвращаюсь домой. У меня много дел. Доберусь поездом. О своем кофе не беспокойтесь — все записали на мой счет.

Отодвинув стул, Дейв помог Грейс подняться и молча положил на стол пять фунтов.