ты пойдёшь, одна, с ребёнком? А я тебе помогу во всём, ты подумай хорошенько, красавица. Я ещё вернусь! — он громко хлопнул входной дверью. Мразь! Полная противоположность брата.

«Влюблен, ага, як же. Себя он любит. Неотразимый прям, красавец», — спорили мои тараканчики.

По привычке, уже засыпаю на террасе, рассматривала закат. Тоскою и грустью покрыта душа моя. Три недели долгих поисков и неожиданный утренний звонок из спасательной станции.

— Ангелина Андреевна?

— Да, это я.

— Вам звонит спасательный центр «Надежда». Мы прошли весь маршрут Алекса и его команды. Не нашли ни Алекса, ни Диму. Наши поиски официально прекращены и им присвоен статус без вести пропавших. — Дальше трубка выпала из рук. Ноги подкосились, низ живота пронзила острая боль. Я сползаю по стене рядом с тумбой, держа телефонную трубку в руке и чувствуя, как по ногам течет кровь. Я была почти в полуобморочном состоянии и звук открывания двери то ли мне показался, то ли был. Увидела силуэт и услышала знакомый женский голос.

— Аня, девочка моя хорошая. Сейчас всё будет хорошо. Потерпи. Я вызову скорую.

— Ребёнок. Мне плохо. — Я пыталась проговорить, но меня накрыла темнота.

Опять дежавю. Еле-еле открываю глаза. Обвожу через затуманенный взгляд комнату. Незнакомая обстановка. Я что, опять в больнице? Почему? Что случилось? Господи, я же потеряла моего ребёнка! Нет, не так! Я потеряла обоих: Алекса и моего малыша. В тот момент на меня накатило такое чувство утраты, что у меня случилась истерика. Я кричала и плакала навзрыд. В палату вбежала медсестра и попробовала меня успокоить, но видя, что это бесполезно, куда-то убежала. Позвала доктора. Мне вкололи лекарство, и я отключилась. Мне снилось, что мы идем по песчаному берегу с Алексом и нашим малышом. Ему года три, он похож на белокурого ангелочка. Они убегают от меня в море. Слышу голос любимого и заливистый смех нашего сыночка, а потом они расплываются чёрным пятном. Я кричу им: «Вернитесь, прошу вас! Люблю…». Проснулась с сильно бьющимся сердцем и опять заревела, утыкаясь в подушку.

Мне казалось, что в больнице я пробыла несколько месяцев. Застывшее сердце и душа. Пришла Анастасия Валерьевна, мама Алекса. Она принесла мои вещи и телефон.

Набрав номер мамули, я слушала гудки и не знала, что ей сказать.

— Алло, слушаю. У аппарата. — Мама всегда так говорит.

— Это я, мамуля.

— Доча, что случилось? Куда ты пропала? Как ты? Что произошло?

— Ма, не переживай. Не считая того, что внука у тебя не будет и Алекса не нашли, я здорова. Лучше бы… — ма перебила меня.

— Не смей дальше говорить. Не выдумывай. Ты знала, что у него работа такая, когда ехала к нему. Переставай, доча, плакать. Собирай вещи и приезжай домой. Нечего там у чужих людей жить.

Анастасия Валерьевна приходила ко мне каждый день, пыталась меня отвлекать разговорами. Постоянно приносила мне еду. У меня вечно был забит холодильник. Чтоб не обижать женщину, взявшуюся заботиться обо мне, я угощала санитарок и медсестёр. Мне разрешили прогулки. На улице прохладно и серо. Солнце не так припекает. А что я хотела — наступила осень. Сентябрь. Бабье лето. Но народу в городе много. После выкидыша прошёл почти месяц, и я не выходила из дома, пустота в квартире, в чреве, в душе. Нескончаемые страдания, депрессия, не ела, не подходила к входной двери. Неожиданно на майл мне написала Марьяна под ником Мальвина. Вспомнила, почему она выбрала этот ник. Первого сентября я, восьмиклассница, и моя сестра, семиклассница, Марьяна пошли в школу. И на неё по пути налетел вихрастый, улыбчивый и смешной парнишка. Он её буквально сбил с ног.

Марьяна возмущённо крикнула:

— Куда прёшь, Артемон?!

— Мальвина, тебя не спросил!

— Хоть бы извинился! — Она смешно сморщила веснушчатый носик.

— Ути-пути, какие мы нежные! — Мальчишка высунул язык и исчез за дверями школы.

— Хам, ну, погоди… попросишь ты у меня списать!

Оказалось, что это её одноклассник. В тот год их усадили за одну парту. На самом деле его звали Артём. С его лёгкой руки Марьяшку стали звать «Мальвина».

Впервые за прошедшее время я улыбнулась. Сестрёнка, родненькая моя! Мы стали общаться. Она всегда веселила меня и заряжала своим позитивом.

— Марьяша, ты куда пропала? — спрашивала я, но Мальвина уходила от ответа.

— Где ты живёшь? — писала ей.

— «Аня, у меня все окей». — Какое о'кей! Ни на один вопрос нормально не отвечала. Что происходило? Почему нельзя нормально сказать, где она? Что с ней? Мы же все беспокоимся. Разве она не понимает?

И с каждым днём мне становилось почему-то ещё более тревожно, чувствовала, что что-то не так. Но я старалась не верить своей интуиции и думать только о хорошем.

— Расскажи о себе. Почему родители не могут дозвонится. И что за странную записку ты мне оставила?

— Не переживай. Я занимаюсь практикой в одной из африканских стран, но так как я военный врач, всё засекречено, никому нельзя сообщать о своём местонахождении.

Сказка какая-то нереальная. Она пропала четыре года назад, поехала на практику. По крайней мере, так она сказала родителям. Тараканы уже кричали, что не всё так гладко, как она описывает. Какая засекреченная работа? При чём тут это? Не понятно. Ничего! Маме и папе решила пока не рассказывать о нашей переписке. Зачем им лишние тревоги. Когда буду знать больше, тогда и обрадую их. Директор салона перезвонила и сказала мне чуть ли не в приказном порядке явится на работу. И опять потекли мои унылые рабочие будни.

Наступил ноябрь. Что мне всегда нравилось в Сочи — в этом городе не бывало снега, только в горах. Там, где погиб Алекс. Опять меня переполняла боль и сердце сжималось от тоски. Стала думать, что мне делать дальше. Денег, накопленных за время жизни с Алексом, с лихвой хватило бы на покупку и собственной квартиры в Сочи, и неплохой машины. Или вернуться к родителям? Там приобрести жильё, попробовать возобновить бизнес? Однако жизнь вновь решила всё по-своему.

В наш салон стал приходить симпатичный, высокий, статный темнокожий мужчина с коротко подстриженными волосами. У него было приветливое, интересное лицо шоколадного цвета с высоким лбом и прямым носом. Когда его полные губы растягивались в широкой белоснежной улыбке, в моем сердце что-то ёкало. Стиль его одежды ничем не отличался от местного населения. Одевался, как и все, в джинсы и рубашки, которые меняли расцветку. То они были яркими, то не очень. Может, ещё и это привлекло моё внимание к нему.

Он очень хорошо говорил по-русски. Парень