украшений, посуды, декора. А моллюски готовят, как любые морепродукты, и едят отварными или добавляют в различные салаты.

— Солнце, у меня инструктаж. И Димыч не выходит на связь. Ребята переживают, метель там разбушевалась, может, заблудился. Я обещал парням, что мы дойдём до его стоянки. Маршрут же его передвижения только у меня. Вместе разработали.

— Ты же говорил, что больше не пойдёшь в горы! Будешь проводить инструктаж и всё. Мне твоего первого и второго раза хватило! Напомнить? Я тогда из-за этих переживаний чуть с ума не сошла! Уже забыл, как повредил позвоночник?! — сорвалась на крик. — Мне ведь тоже больно, когда у тебя травмы! И ты ведь обещал, — сказала более тихо.

— Приду домой — всё обсудим. Аня, не переживай, я люблю тебя! — его любимый голос совсем меня не успокоил. — Обещаю, что это последний раз!

Я расплакалась и просто бросила трубку.

Как же он разозлил меня! Сидела, вязала ему шарф, обычно вязание меня успокаивает. И размышляла. Что тянет мужчин на экстрим, чего им не хватает? Адреналина, что ли? Вот зачем Дима пошёл в тот день в горы? Ведь передавали, что опасно, вот за каким лешим понесло его на тот перевал? Дома красивая жена, маленькая дочка, живи и радуйся. Так нет же! Теперь сколько народа из-за него переживает… Ну что за идиот!

Алекс пришёл злой, уставший и поникший, его глаза были грустными. Он молча разделся, переоделся в домашнее трико и футболку. Крепко обнял меня и завис на какое-то время. Когда мы сели ужинать, то я ничего не ела, а только смотрела на него, аж сердце в груди замирало. Такой красивый и весь мой. Не могла поверить в своё счастье.

Такое чувство, что я его взяла взаймы, и моё время заканчивается. Откуда такие мысли, Аня? Опять накрывало необъяснимое чувство тревоги. Не отдам, не хочу. Моё. Мой. Хочу прижаться прямо сейчас к этому любимому мужчине. И не отпускать. Как же он прекрасен. Не забирайте его, вы, кто там на небесах. Пожалуйста! Я его безумно люблю, что сердце выскочить готово из груди. Всё отдам. Только оставьте. Куда тебя понесло, Аня? Куда? Нет-нет, мысли не туда пошли. В груди сжимался комок от грусти и печали.

Почему-то вспомнилось: когда мы вместе ходили в какое-нибудь кафе, да даже просто гуляли по улице, девушки смотрели на него с интересом. Я много раз видела, что подбираются как-то, а на меня смотрели, как будто таракана задавили. Наблюдала сейчас за своим любимым и не знала, как начать разговор. После ужина мы прошли в комнату. Я присела на диван в комнате. Алекс устроился рядом со мной и не обнял, как делал это обычно. Любимый словно превратился в статую. Его голова поникла как-то, он обхватил себя, пытаясь укрыться от холода. У меня мороз прошёл по коже. Хотя все окна были закрыты. И на улице, вообще-то, конец августа, но у меня почему-то было чувство зимы.

— Аня, нам надо поговорить, — Алекс обхватил голову руками. Никогда не видела его таким расстроенным. — Ты только не кричи, выслушай. Мы не нашли Диму и его стоянку, никаких следов. Есть предположение, что он изменил маршрут из-за метели. Утром мы снова пойдём искать, возможно, не вернёмся к вечеру и заночуем в горах. Я помню, что обещал. Как только найдём Димыча — клянусь, больше ни ногой в горы! — У него в глазах было столько отчаяния…

— Конечно, я понимаю, у его семьи вся надежда только на тебя. Прости, что устроила истерику. — Придвинулась к нему, почувствовала тепло крепких объятий, он осыпал горячими поцелуями моё лицо. И я таяла, как шоколадка, от его горячего шёпота, такого любимого, моего, только моего.

— Как же я люблю тебя, моя родненькая, солнышко моё любимое! А давай, когда я вернусь, будем к свадьбе готовиться? — Янтарные глаза хитро сверкнули. — Аня, я жду твоего решения уже четыре года! Мне хочется, чтоб наши дети были рождены в браке.

— Какие дети? Родной мой?

— Такие, моё солнышко. Такие, которые появляются, когда двое любят друг друга. — Он подхватил меня на руки и понес на террасу любоваться завораживающими красками вечернего неба. — Смотри, моя звездочка. Этот закат начало новой жизни или потеря. Как смотреть на это и с какой стороны.

«Хорошо, вернёшься, обсудим», — подумала я, но тогда так и не сказала этого вслух.

— Алекс, а ты не мог бы спеть мне «Ты у меня одна»? Как тогда, в поезде, — слова сами срываются с губ. Любимый усмехнулся. И спел совсем другую песню

— «Сиреневый туман».

Над тамбуром горит полночная звезда

Кондуктор не спешит, кондуктор понимает

Что с девушкою я прощаюсь навсегда

Кондуктор не спешит, кондуктор понимает

Что с девушкою я прощаюсь навсегда

Ты смотришь мне в глаза и руку пожимаешь

Уеду я на год, а может быть, на два

А, может, навсегда ты друга потеряешь

Еще один звонок, и уезжаю я

А, может, навсегда ты друга потеряешь

Еще один звонок, и уезжаю я

Последнее: "Прости!" с любимых губ слетает

В глазах твоих больших тревога и печаль

Еще один звонок, и смолкнет шум вокзала

И поезд улетит в сиреневую даль

Еще один звонок, и смолкнет шум вокзала

И поезд улетит в сиреневую даль

Сиреневый туман над нами проплывает

Над тамбуром горит полночная звезда

Кондуктор не спешит, кондуктор понимает

Что с девушкою я прощаюсь навсегда

Кондуктор не спешит, кондуктор понимает

Что с девушкою я прощаюсь навсегда

Слёзы защипали глаза. А сполохи заката перекликались с морскими бликами. Эта картина напоминала мне залив в Заполярье. Любимый отложил гитару и, заключив в свои нежные объятия, подарил мне поцелуй. Нас настигла страсть, его ласковые прикосновения шершавых пальцев оставляли ожоги на моем теле. Наши языки сплелись в безумном танце. А тела начали древний танец любви. Мы словно заново познавали друг друга.

Когда я проснулась утром, Алекса уже не было. Он со спасательным отрядом отправился в горы с первыми лучами солнца. В тот день я ничего не могла делать и всё валилось из рук. Ходила из комнаты в комнату. Вечером опять пошла на террасу и там незаметно уснула, но вскоре проснулась от того, что замёрзла. От мысли, что впереди меня ещё ждёт ночь в пустой квартире, мне совсем стало одиноко. А тягостное чувство