Все эти мысли просто камнем обрушились на неё, как если бы Еву скинули в море, повязав этот самый булыжник ей на шею. Сердце бунтующее стучало о любви к Райнхарду и непринятии иного пути, но вот разум понимал ситуацию. И конфликт этих двух противоположностей рождали беспросветное чувство бессилия.

— Подождите. — наконец-то прозвучал растерянный голос Райнхарда. — Но ведь… так нельзя.

Внутри него сейчас боролись две другие силы. Он никак, совершенно точно, абсолютно никак не хотел и не собирался терять Еву. Да ведь он только-только нашел её, только недавно сделал своей, а затем потерял и вернул обратно. И теперь подобная новость сваливается им на головы? Это казалось просто глупой шуткой, за которую он должен свернуть кому-нибудь шею.

И в то же время дьвольская честь, которую с детства прививали ему, трубила об обратном. Ведь он — наследник Каина, который должен четко следовать закону, даже если для этого придется жертвовать. И Райнхард готов был срубать головы за неподчинение, между жизнью одного и сотни жизней других без промедлений выбирать второе, но никто не готовил его к тому, что когда-нибудь на чаше весов закона появится его собственное счастье.

— Это закон. — твердо осадил сына Эрхард. — Один ты уже нарушил, просто вступив в связь с наследницей Сифа, неужели не согласишься отступить даже сейчас?

Грозный, цепкий взгляд отцовских глаз пронзил Райнхарда, желая выпытать из него нужный ответ, единственно правильный ответ. Дьявол не привык перечить отцу, ведь даже в системе его военных координат тот стоял выше, а значит, был мудрее и мог требовать абсолютного доверия и подчинения. Но сейчас… сейчас Эрхард требовал от сына слишком многого, даже не понимая, насколько глубоко в нём успела засесть любовь к какой-то смертной девочке.

— Но это просто бесчеловечно. — вопреки голос Райнхарда стал громче и увереннее.

Игнорируя отца, он уставился на Дженнифер, желая хотя бы от неё добиться понимания.

— Я знаю. — женщина и сама была разбита. — Но если бы мы не приняли это условие, Еве просто не дали бы родиться. Лучше уж жизнь в браке, который ещё может оказаться удачным, чем смерть до появления на свет.

— Удачный брак? — дрожащим голосом переспросила девушка.

Она подняла на мать взгляд, в котором начали проявляться хоть какие-то чувства на смену полной пустоте и отрешенности. А именно в омуте серо-зеленых глаз загорались осуждение и боль.

— Он никак… — дыхание перехватывало от подступающих к горлу эмоций, — совсем никак не может быть удачным!

Последние слова Мерриман попросту выкрикнула. Да, она понимала всю серьезность и бесповоротность ситуации, но всё же для восемнадцатилетней девушки просто спокойно принять подобное и смириться было невозможно. Она хотела бы сейчас не плакать. Хотела бы не показывать Сатане свою слабость. Однако слезы сами появились на глазах и руки затряслись. А как же иначе? Было так больно. Больно и горько. Хотелось сжать изо всех сил маленький кулачок и ударить с такой силой, чтобы стол разлетелся в клочья. И самое главное, что заставляло Еву сейчас поддаться чувствам — это понимание, что она не может злиться на кого-то. Ведь её родители и правда не могли ничего изменить и добились самого лучшего варианта. Либо так, либо смерть.

— Это так несправедливо! — захрипела Ева, прежде чем нервно поддаться вперед, чтобы поставить локти на стол и скрыть своё глухое беспомощное рыдание за ладонями.

— Ева… — тихо произнес Райнхард и хотел было подняться.

Вот только мощная рука отца легла ему на плечо, заставляя сына остаться на месте.

— Дженнифер, Эбнер — спокойным голосом обратился Сатана, — думаю, лучше сейчас дать вашей дочери отдохнуть и побыть наедине со своими мыслями. Ей многое нужно обдумать. — его взгляд сконцентрировался на Джен. — Мелайора покажет ваши апартаменты. Будьте как дома.

Как только Эрхард произнес имя, дверь в зал тут же раскрылась и на пороге показалась знакомая дьяволица-полукровка с ангельскими крыльями, которая когда-то приходила по зову Райнхарда в дом к Еве.

— Идем, милая. — подойдя к дочери и касаясь её плеч, заботливо зашептала Дженнифер.

Ева, словно неживая кукла, была способна сейчас только глухо рыдать, осознавая свою беспомощность перед судьбой, что уготовила ей высшая сила. Дженнифер потянула её вверх за локоток, и девушка поднялась. Прежде чем полуживо поплестись за матерью, Ева взглянула ещё раз на Райнхарда заплаканными глазами, полными боли и разбитых надежд. От такого взгляда у дьявола внутри всё рухнуло. Он снова попытался встать, и тут же ощутил, что отец удерживает его не просто физически, но и магическая невидимая сила теперь давила сверху.

— Отпусти. — сквозь зубы проскрипел он, смотря, как разбитую Еву уводят из зала.

— Нет. Мы с тобой ещё должны многое обсудить наедине. — с этими словами Эрхард кивнул Эбнеру, что так и остался сидеть на месте.

Серокожий дьявол был до сих пор прикован к стулу осознанием печальной судьбы Евы, которая, должно быть, ненавидела его с первой же встречи. Всё что он слышал сейчас — это как глухо рыдает уходящая девушка, которую он вряд ли имел право назвать своей дочерью.

— Эбнер? — с легким налетом волнения уже вслух окликнул его Сатана.

Тот неспешно поднял пустой взгляд, медленно осознал ситуацию и просто кивнул. Вскоре он также покинул зал, оставляя Райнхарда наедине с самым главным судьёй — его отцом.

*Эбнер — немецкое имя, которое, по одной из версий, обозначает "отец". Этого героя уже упоминала Октавия в первой книге, называя его "дядюшкой", но как выяснилось из разговора, он лишь очень близкий друг семьи.

Совет «отдохнуть» от Сатаны был крайне странным. Оставшись наедине в большой хорошо обставленной комнате, Ева лишь ещё больше ушла в себя. Что она могла вообще обдумывать в подобной ситуации? Сильные этого мира уже решили всё за неё, после поставили девушку перед фактом и теперь не хотели слышать ничего кроме согласия. Ей даже не дали иллюзии выбора, не то что реальных возможностей.

Всё что могла сейчас Мерриман — это ждать прихода Райнхарда. Она искренне верила, что он придет и предложит хоть какое-то решение. Потому что она сама совсем ничего не могла придумать.

Но время шло, а дьявола всё не было. Ева не могла понять, день в этом месте или ночь. С момента как они пришли, на небе виднелась лишь полная луна, которая освещала бледным светом высокую крепость, будто очень тусклое солнце. Наследница так и просидела возле окна весь «вечер». В какой-то момент она перестала плакать. Не от собственного желания, просто слезы кончились.

Стук.

Ева вздрогнула, резко открывая глаза. Шея болела, всё тело ломило. Не сразу, но девушка поняла, что она так и уснула, опираясь о стену возле окна.

Стук повторился. Он был громким, частым и решительным.

— Войдите. — разрешил сонный лепет.