еще мгновение, потом воцаряется полное безмолвие. Я улыбаюсь. Саймон пытается размолоть зерна свежего кофе, не потревожив при этом всех домочадцев. Так он поступает всякий раз, когда забывает намолоть их накануне.

Мне не терпится добраться до кухни, чтобы насладиться своим первым за год латте, приготовленным Саймоном. Я ждала этого момента несколько месяцев.

Джона рядом со мной вздрагивает от резкого звука, но тут же успокаивается. Сейчас почти девять утра. К этому времени он обычно уже встает, разжигает камин и проверяет прогноз погоды на день. Но, видимо, последняя неделя недосыпа в преддверии приезда гостей все-таки подкосила его.

Часы на тумбочке отбрасывают достаточно света, чтобы я могла разглядеть красивое лицо Джоны, умиротворенного и мальчишеского во сне. Я изучаю его и теперь, хотя уже давно запомнила каждую деталь – мужественный изгиб челюсти, излом шрама на лбу, еще один – над бровью, длинные ресницы на тон темнее его пепельно-русых волос, морщинки в уголках глаз, которые сейчас кажутся более заметными, чем при нашей первой встрече. Но они лишь добавляют ему привлекательности.

Интересно, как будет выглядеть Джона через пять лет? А через десять? Через двадцать?

Уверена, он будет так же красив. Возможно, даже более, чем сейчас, несмотря на все морщины и шрамы, которые он заработает, гоняясь за детьми по земле и наматывая километры в небе.

– Я чувствую, как ты на меня пялишься, – внезапно произносит Джона за секунду до того, как его веки распахиваются. – Зачем ты на меня смотришь?

– Потому что ты такой красивый.

Он с глубоким стоном переваливается на меня, устраивая свое тело между моими бедрами.

Одна его рука тянется вниз, чтобы стянуть с меня пижаму.

– Саймон прямо под нами! – резко шепчу я.

Наверное, все мучаются от смены часовых поясов.

– Тогда не кричи, как ты обычно это делаешь.

Джона стягивает с себя трусы-боксеры. Его кожа на моей ощущается горячей, и он проникает в меня безо всякой прелюдии. Впрочем, сегодня утром она, похоже, никому из нас не нужна.

Кровать шумно скрипит, когда он начинает двигать бедрами.

– Тише, – сердито умоляю я, но не могу сдержать хихиканья, которое вырывается наружу.

В ответ Джона начинает двигаться сильнее, и я прижимаюсь ртом к его плечу, чтобы заглушить свой стон.

Кофемолка под нами начинет снова жужжать. И на этот раз она не затихает.

* * *

Солнце уже перевалило за горизонт и заливает наш дом теплым утренним светом, когда я выхожу на лестничную площадку на час с лишним позже, чем предполагала, когда только проснулась.

– …Я всегда рекомендую ранункулюсы и пионы – они вне времени.

– Хм, да, ты права. Они чудесны.

Мама и Астрид сидят бок о бок за кухонным столом, окруженные множеством разбросанных свадебных журналов. Обе одеты по-праздничному: Астрид – в белой кофточке на пуговицах и джинсах, мама – в стильном свитере клюквенного цвета с вязаными узорами и черные леггинсы. Хотя я бы не назвала их противоположностями, просто у Астрид гораздо более простой стиль.

– О, доброе утро, дорогая! Надеюсь, ты хорошо спала, – приветствует меня мама, обмениваясь с Астрид веселым секретным взглядом из-под своих очков для чтения – она обновляет оправу каждую весну – и вновь сосредоточиваясь на своем журнале.

Мои щеки вспыхивают. По крайней мере, они, кажется, ладят друг с другом.

– Похоже, сегодня будет хороший день.

– Обязательно! – вторит Саймон, на мгновение прерывая свое занятие у плиты, чтобы улыбнуться мне. – Дай мне секунду – и я приготовлю тебе латте.

Я хмурюсь.

– Тебе нужна помощь?

Не помню, когда в последний раз видела, чтобы Саймон готовил что-нибудь сложнее картофельного пюре быстрого приготовления. Тем не менее на каждой конфорке стоит сковорода или кастрюля, а в воздухе витает запах бекона. Он даже надел один из моих рождественских фартуков поверх своего стандартного свитера, жилета и брюк.

– Конечно! Медленный огонь – вот в чем секрет успеха.

Саймон помешивает деревянной ложкой хашбрауны, а затем стряхивает с себя прихватку.

– С тех пор как ты съехала, Саймон вновь открыл в себе страсть к кулинарии, – сообщает мне мама, делая глоток своего пенистого напитка, и сухо добавляет: – А еще он пьет уже третью чашку кофе сегодня утром.

– Третью, – повторяю я, вскидывая брови. Его предел всегда был одна чашка, а Саймон – человек привычки. – Это многое объясняет.

– Я буду еще одну, Астрид, – окликает Бьерн со своего места в кресле.

Его внимание приковано к роману, который он держит в своей мясистой руке. Бьерн щурится от слепящего солнца и протягивает свою керамическую кружку, словно ожидая, что она подойдет и возьмет ее.

И Астрид действительно, не колеблясь, поднимается с табурета.

Но раз уж я еще не уселась, иду за чашкой сама.

– Я налью.

Наклоняюсь к праздно сидящему в моей гостиной мужчине, и Бьерн отрывает глаза от книги. Кажется, он выглядит удивленным, увидев меня.

– О, ладно. Черный, пожалуйста.

Я хмыкаю, направляясь к кофейнику.

– Что такое, Бьерн, у тебя ноги отказали? – небрежно бросает Джона, спускаясь по лестнице. Он только вернулся из душа.

В его тоне нет язвительности, но я все равно бросаю на него предупреждающий взгляд.

– Да, да, – бурчит он, ласково проводя рукой по моей спине, когда проходит мимо к Астрид. Он наклоняется, чтобы поцеловать ее в лоб. – Здесь лучше спалось, мам?

Та улыбается, глядя на него снизу вверх.

– Несомненно. Две односпальные кровати – это прекрасно. Мне не пришлось терпеть его ворочания.

– А как вы спали? – Джона переводит взгляд с Саймона на мою мать и вопросительно поднимает брови.

– Как ребенок под снотворным, – мурлычет мама, протягивая мне журнал, чтобы показать элегантный сарай, украшенный белыми гирляндами и цветочными композициями. – Что думаешь об этом месте, Калла? Виноградник в сельской местности. Это развивающийся винодельческий регион в Онтарио, – добавляет она для Джоны и Астрид, и ее зеленые глаза порхают между ними. – Они разрешают всего несколько свадеб в год, но я знаю их владельцев. Могу поспорить, что, если я свяжусь с ними, они с радостью согласятся организовать вашу свадьбу.

– Мы еще не решили, где поженимся, – напоминаю я ей как можно спокойнее. Я надеялась, что хотя бы успею выпить кофе, прежде чем она заведет речь о свадьбе. – И графство находится в двух часах езды от Торонто. Так что добираться туда придется всем.

– Ну да, я в курсе, но это гораздо ближе, чем полет на Аляску, милая. – Она говорит этим уговаривающим тоном, который использует всегда, когда пытается убедить меня в своей правоте.

Саймон громко кашляет.

– Разумеется, надо подумать и о