реформа – от ваших денег ничего не останется.

– А у нас их и нет. Так что реформа не грозит.

– Зато у меня есть немного. В ресторане их и прокутим. Пошли?

– Пошли…

Ресторан меня ошарашил. Все кругом блестело, сияло, утопало в ярком свете. На столах – скатерти, невиданная посуда. Услужливые официанты. Солидные распорядители…

Мы робко прошли к столу, каждому из нас принесли меню – чего в нем только не было! Как в анекдоте:

В ресторане посетитель спрашивает официанта:

– Скажите, у вас есть в меню дикая утка?

Нет, но мы можем разозлить домашнюю.

…Подошел официант:

– Можем сделать заказ?

Я посмотрел на девочек. Они от смущения не поднимали глаз.

– У вас в меню много хорошего, – сказал я. – Но мы, таких названий не знаем. Давайте сделаем так – я полез в карман, вынул все деньги. Немного оставил себе на всякий случай, остальные отдал официанту:

– Распорядитесь этими деньгами – вы лучше нас знаете. Принесите маленькими порциями разных блюд. Мы в ресторане первый раз – хочется узнать, что это такое…

Подобное чувство я испытал через много лет. Правда, совсем не в фешенебельном ресторане. В заполярной тундре, вблизи Северного ледовитого океана. В маленьком поселке Тазовский.

В занюханной общепитовской столовой собрался я было съесть обязательный для таких заведений шницель рубленный или замешанные на хлебе котлеты с макаронами на гарнир и выпить пару стаканов компота. Стандартная еда для человека в командировке. Но в меню ни шницелей, ни котлет я найти не смог. Не было в нем ни говядины, ни свинины. Там значились то ли жареные, то ли вареные куропатки, медвежье и оленье мясо. От удивления я невольно вспомнил: “Ешь ананасы, рябчиков жуй…”.

– У вас сегодня банкет будет? Может, свадьба? – спросил я у кассирши.

– Нет, никакой свадьбы. С чего вы взяли?

– Да вот прочитал в меню: куропатки, медвежатина. Таких деликатесов я и в глаза не видел. Только в книжках читал.

– Да нет же, – засмеялась буфетчица. – Никакого банкета. Мы всегда так кормим. В нашем краю корову или свинью не вырастишь – вечная мерзлота. И не завезешь их сюда – дорог-то к нам нет, а тащить мясо на самолете дорого. Вот и пробавляемся тем, что в тундре найдем. Охотники стреляют и нам сдают. Хоть куропаток, хоть оленя с медведем. Мясо пусть и дикое, но вкусное… Люди хвалят…

Подошел официант. Принес маленькие порции чего-то. Мы похватали папки с меню и начали искать, как называется это блюдо. Не нашли – названия там были диковинные. Попробовали. Вкусно, но очень мало.

К счастью, принесли еще. Порции маленькие, но тарелок много. Мы ударили по их содержимому от всей нашей пролетарской души.

Пока мы ели, я говорил девочке из нашего цеха:

– С понедельника ты перестанешь быть ученицей. Полагаться придется на саму себя. Я бы посоветовал тебе работать на наборе книг, а не газеты. Там спокойнее – дело как раз для девушек. Будешь набирать и тут же читать. Удовольствие!

Между тем, наш обед в одном из лучших ресторанов Хабаровска подошел к концу. Как богатые взрослые мы выпили кофе с крошечными пирожными и отправились в общежитие.

Тут и моя командировка закончилась.

Я знаю тот Ванинский порт…

Дома, вместо радостных объятий, застал свою семью в большой тревоге.

Мне объяснили: накануне Борис Григорьевич был дежурным редактором при выпуске номера. В газете прошла техническая ошибка. Она меняла смысла материала и при желании ее можно было толковать, как вражеский выпад.

Как полиграфисту, эта ситуация была мне хорошо знакома. Ошибки – наше горе. Их исправление занимало много времени. К тому же, никто из нас не был застрахован от того, что неправильный щелчок по клавише создаст новое слово. И это слово окажется или непечатным, или противоречащим господствующей политике.

Читатель сам может поиграть в занятную игру. Из слова главнокомандующий изымите букву “л” и… В слове Сталинград один линотипист сделал перенос: на одной строке оставил “Сталин”, на другую перенес “град”. К несчастью, на второй строке не выпала буква “р”. Новый смысл понятен? В махачкалинской газете при наборе исказили слово Сталин. Редактора расстреляли.

В еврейской газете публиковали речь вождя. Традиционно она начиналась обращением “Товарищи!”. На языке идиш это слово звучит: “Хавэйрим”. Линотипист нажал не на ту клавишу и на свинцовой строке появилось слово “Хазэйрим”! В переводе на русский это означает “Свиньи”!

Ошибок было много. Так же много из-за них сидело в лагерях ГУЛАГа наборщиков, корректоров, редакторов. Статья у них была одна – 58–10 уголовного кодекса. Наказание по ней – от трех лет заключения до расстрела.

Примерно, такая же ошибка случилась с номером, который редактировал Борис Григорьевич.

…Мы собрались за столом. Придумать что-либо для его спасения было невозможно. Оставалось утешать, обсуждать, какие вещи собрать ему с собой в тюрьму…

Неожиданно в дверь постучали. Я пошел открывать и… Не поверите! Передо мной стоял тот самый дядька, который опекал меня в Хабаровске. Начальник управления полиграфии края.

Он пожал мне руку и спросил:

– Отец дома?

Я отошел от двери.

В столовой гость разделся, сел за стол и заговорил:

– Борис, знаю, что у вас случилось. Сразу в поезд и приехал. У нас времени на долгие разговоры нет. Послушай мое мнение. Пока идет расследование, согласование с верхами госбезопасности и с вашим обкомом партии, тебе надо срочно уехать из области куда-нибудь подальше. С глаз долой. Затеряться.

Думаю, подошел бы один небольшой городок на самом краю земли. Это Советская Гавань. На берегу Татарского пролива. Туда даже дорог нормальных нет.

Я успел позвонить в их редакцию. Как мне стало понятно, ты вынужден будешь поехать туда на более низкую должность. Даже одновременно на две должности для приличного заработка.

Сейчас некогда собираться да паковаться. Надо ехать завтра хабаровским поездом. Поэтому семья временно останется здесь. Когда все успокоится, перевезешь ее.

Но с тобой должен поехать Ильич. Там его ждет линотипный цех. Он был главной приманкой в моем разговоре с редактором.

Насчет ваших документов, срочного увольнения с работы я договорился. Завтра к отъезду поезда все будет готово.

Борис, ты оттуда, из Совгавани, в Биробиджан не звони. Сам знаешь, почему. Я буду сообщать из Хабаровска, как идут дела.

Теперь о том, что вам предстоит. Поедете вы в Комсомольск-на-Амуре. Там найдете станцию Пивань. От нее идет только что построенная железная дорога до Советской Гавани. Куда вы едете, там закрытая, пограничная зона. Разрешения на проезд туда будут