Я ела оладьи с сиропом, а никакие не растения. Чуть не начала возражать, но поняла, что дедушка только этого и ждет. Может, я не права?

Подумала. Так, оладьи. Сделаны из муки, муку делают из пшеницы — первое растение. А сироп получают из сока кленов, растущих в Новой Англии. Мы добавляем туда наш пекановый экстракт, вот сразу два растения.

— У меня получился полностью растительный завтрак, исключая масло, которое делают из молока, которое дают коровы, которые едят растения. Значит, в благодарственной молитве нужно поминать и червяков, ведь так?

— Похоже на то. Без скромных кольчатых червей наш мир явно изменился бы к худшему.

Когда мы закончили, я показала Тревису результаты своей работы.

— Гляди! Ты знал, что у червяка пять сердец? Эти маленькие розовые штучки — кровеносные сосуды. Разве не интересно?

— Ну… да… — только и промямлил Тревис.

Я согласна, образец успел подсохнуть, и, наверно, это не самое приятное зрелище в мире, и, может быть, он слегка припахивает, но зачем же бледнеть и отворачиваться?

— Тебе что, не интересно? Посмотри, вот нервы, эти тоненькие серые ниточки. Красота, верно?

Тревис побледнел еще больше.

— Я, кажется, забыл покормить Банни.

С этими словами он удрал.

Приближался октябрь — месяц дней рождений. Другого названия не подберешь — Сэм Хьюстон, Ламар, Сал Росс и я родились в одном и том же месяце. Все четверо с нетерпением ждали, чтобы октябрь поскорее наступил.

В прошлом году мы праздновали объединенный день рождения — такое не забывается! Четыре дня рождения превратились в один, да еще какой! Приглашен был весь город, пирогам, тортам и мороженому счета не было. Мороженое с крем-содой, катание на пони, крокет, метание подков, бег в мешках и призы, не говоря уже о бумажных коронах, разноцветных флажках, громадном торте с сорока девятью зажженными свечками (сумма лет четырех именинников) и даже бенгальских огнях, когда стемнело. Потрясающий был день!

Неизвестно только, когда вернутся отец и Гарри. Вести доносятся неутешительные: похоже, что они долгими часами занимаются тяжкой, утомительной работой, разгребают один завал за другим, очищают дороги, из последних сил подстегивая и себя, и лошадей. Пытаясь восстановить хоть некое подобие порядка, наши родные трудятся вместе с волонтерами и наемными рабочими со всего Юга. Поговаривают даже о постройке защитной стены, чтобы охранить город от будущих наводнений. Подумывают поставить каждое строение на сваи высотой в десять футов — о подобном инженерном проекте в штате Техас и не слыхивали.

Я украдкой заглянула в газету, наткнулась на заголовки: «Остановлены грабежи», «Восстановление продолжается», «Недосчитываются тысяч пропавших без вести», «Тела хоронят в море». И решила больше газет не читать.

Из наших родных, к счастью, никто не погиб, но над домом по-прежнему висит пелена тревоги. Похоже, в этом году праздника не дождешься. А если мама пойдет на небывалый шаг и отменит дни рождения, что будет с Хэллоуином? С Днем благодарения? С Рождеством, наконец? Боже правый, что нас ждет на Рождество? Можно ли забыть о Рождестве? Это вообще законно? Ужас! Даже думать не хочется.

Но мыслям не прикажешь, и я решила: пора призвать на совет остальных именинников — Сэма Хьюстона, Ламара и Сала.

Ламар явился с опозданием и начал с грубости:

— Ну чего тебе? Читать мешаешь.

(«Читать», тоже скажет. Дешевенькая книжка в бумажном переплете, страшилка с предсказуемым концом. То ли отважные сильные парни спасают пони-экспресс от грабителей, то ли отважные мускулистые парни выручают техасских рейнджеров, то ли отважные здоровенные парни приходят на помощь сыщикам-пинкертонам. Брата, навеки покоренного этими историями, можно обвинить во многих грехах, но никак не в живом воображении.)

— Ламар, ну ты даешь!

Лучше начать с остальных.

— Ну что, братишки-именинники, приходило ли вам в голову, что в этом году дней рождений может и не быть?

Такого взрыва ярости и возмущения я не ожидала.

— Что-о-о-о?

— Чего так?

— О чем это ты?

— Ну догадайтесь, — изумлению моему не было предела, экая наивность. Все мальчишки такие или только те, кто, к несчастью, приходятся мне родней? — Мама переживает за папу и Гарри, за то, что их нет, ну, и за то, что дядя Гас и тетя Софрония лишились дома и что ее друзей так и не нашли. Весь город в трауре.

— Это точно, — кивнул Сэм Хьюстон. — Она все чаще и чаще пьет эту свою микстуру. Сначала, как всегда, ложку, а потом еще одну, когда никто не видит.

— Какое это все имеет отношение к празднику? — поинтересовался Ламар.

— Какие тут праздники, когда у людей траур. И потом, для мамы с Виолой это куча работы, да и у всех остальных тоже будет дел по горло, — вздохнула я. — Похоже, вы слишком веселились в прошлом году, вот и не заметили, сколько труда в это вложено.

Молчание. Похоже, мы все думаем об одном, но никто не хочет быть первым.

В конце концов первым открыл рот противный старший брат:

— И что теперь? Как бы нас не оставили без дня рождения.

— И без подарков, — заволновался Сэм Хьюстон.

— И без торта!

Салу Россу скоро девять, но он по-прежнему объедается сладким, и его потом отвратительно тошнит.

Они на меня уставились, словно я во всем виновата.

— Я тут ни при чем. Я просто задаю вопрос.

— Что нам делать? — спросил Сэм Хьюстон.

И снова молчание.

— Даже не знаю, можно ли как-нибудь поправить дело, — призналась я наконец.

Сал Росс посмотрел на меня с тоской:

— Может, поговоришь с ней, Кэлли? Как девочка с девочкой. Может, она тебя послушается.

— Кэлли — глупая девчонка, если на то пошло, — ухмыльнулся Ламар. — Мама никогда ее не слушала и слушать не будет. Лучше мне с ней поговорить.

— Нетушки, — завопила я, — ты уж наверняка все испортишь!

— Ну, если ты такая умная, давай сама. Смотри у меня, наломаешь дров — мигом окажешься в загоне у Петуньи.

— Прямо испугал!

Но как я ни храбрилась, я не могла отделаться от мысли, что он и впрямь затолкает меня в хлев к свиньям. Ламар редко задумывается о последствиях и не понимает, что даром ему такое безобразие не сойдет. Единственная сестра валяется в хлеву!