Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не знаю, дружище, но у Лероя пристрастие именно к этой ставке.
Стоянка перед гаванью Боулдер-бейсин была полна машин, а у причала стоял большой плавучий дом, затмевавший своим освещением появляющиеся звезды. Луны в небе не было – лишь завтра ночью должен был появиться тоненький молодой месяц.
По хрустящему под ногами гравию они шли от автомобиля к озеру и судну, и ветер со змеящейся вдалеке реки Колорадо сушил слипшиеся от пота волосы Скотта.
Стоявший на освещенной палубе крупный загорелый человек, одетый в белый шелковый костюм, мог быть только хозяином. Судя по изрезанному морщинами лицу, ему было лет сорок, но в каштановых волосах не было ни сединки; по крайней мере, в этом освещении они не походили на парик. На груди у него висел на цепи большой солнечный диск.
– Вот, мистер Лерой, молодой человек хочет сыграть, – сказал Ньют, перейдя вместе со Скоттом по сходне на тиковую палубу. – Это Страшила Смит, а это Рики Лерой.
Лерой улыбнулся Скотту безразлично, с вежливым выражением занятого своими делами хозяина, а вот Скотт открыл было рот, чтобы спросить: «Как поживаете?», поскольку у него появилась несомненная уверенность в том, что когда-то он хорошо знал этого человека. Лерой заметил узнавание во взгляде Скотта и вопросительно вздернул бровь.
Скотт понял, что не может вспомнить, когда и при каких обстоятельствах видел Лероя, и одновременно разглядел за спиной высокого человека в белом открытые двери. «Никогда не разговаривай ни о чем важном перед тем, как иметь дело с картами», – всплыл в его памяти один из заветов.
– Э-э… красивый у вас пароход, – сказал он, запнувшись.
– Спасибо, мистер… простите?..
– Смит.
– Мистер Смит. Надеюсь, у вас самого в недалеком будущем будет что-то не хуже!
В сопровождении Ньюта Скотт сделал еще несколько шагов по палубе и вошел в широкие двустворчатые двери. Там их шаги сразу приглушил толстый красный ковер.
– Вы уже знакомы с ним?
– Не знаю, – буркнул Скотт, оглядываясь по сторонам и не задерживая внимания на людях, стоявших перед баром в углу или сидевших вокруг длинного стола, покрытого зеленым сукном.
Он решил, что одну или две стены, вероятно, удалили, чтобы увеличить центральный салон – комната была не меньше, чем двадцать на сорок футов; полированные панели темного розового дерева блестели в свете множества электрических ламп, развешанных по стенам.
Ньют что-то прошептал себе под нос и поводил пальцем по сторонам.
– Ну, за дело, – сказал он вполголоса. – Нас тринадцать человек. Занимайте места.
Заработал двигатель, все мелко задрожало.
– Хотелось бы сначала выпить еще пива.
Как только он шагнул к бару, плавучий дом двинулся вперед, и Скотт едва не сел на ковер. Кто-то взял его под локоть и поддержал; оказалось, что это Рики Лерой.
– «Ложиться» еще слишком рано! – весело сказал хозяин. – Вы сказали, ваша фамилия Смит. Полагаю, вы не имеете отношения к Оззи?
– Вообще-то, – ответил Скотт, сделав еще шаг и облокотившись на бар, – как раз наоборот. Он мой отец. «Миллер», пожалуйста, – обратился он к тучному бармену.
– Он не смог выбраться сегодня?
– Благодарю, – сказал Скотт, принимая высокий стакан от толстяка. – Хм-м-м… О, нет; он никогда не соглашается играть на воде.
Лерой благосклонно усмехнулся.
– Что ж, в таком возрасте суеверия простительны.
Когда Лерой рассыпал по зеленому сукну карты лицом вверх, у Скотта перехватило дыхание.
Сверкавшие ярким золотом, красным и морской лазурью необычно большие карты словно вторгались насильно, через сетчатку единственного глаза, ему в мозг, пытаясь выбить оттуда все воспоминания, мнения и убеждения, служившие каркасом его взрослой жизни, чтобы образы карт могли утвердиться в давным-давно приготовленных идеально подходивших для них гнездах.
Ноздри раздражали запахи нагретого металла и одеколонов, и внезапно ему померещилось, что снаружи идет дождь, и кто-то запел песню «Сынок». И в памяти у него мелькнуло ухмыляющееся лицо джокера, глядевшего на него почему-то из тарелки с рагу из лобстера.
В нем щелкнул какой-то замок – то, что было заперто, не открылось, а лишь перестало быть запертым, – и он вдруг вспомнил мимолетом ночь, случившуюся девять лет назад, и крохотную девочку, которую он восемь часов держал на руках, пока Оззи вез их домой через пустыню Мохаве.
Он несколько раз глубоко вдохнул, дрожащими пальцами зажег сигарету и отхлебнул пива.
Потом посмотрел на других игроков, сидевших вокруг стола. Потрясены были, похоже, все, а один даже поднес к глазам носовой платок.
Лерой собрал карты, перевернул колоду лицом вниз и начал тасовать.
– Анте – сто долларов, джентльмены, – объявил он.
Скотт выкинул прежние мысли из головы и сунул руку в карман.
Игра «Присвоение» подразумевала активное действие. Кажется, никто не хотел бросить карты до начала «спаривания», теряя таким образом шанс продать свои четыре карты или купить еще одну выгодную четверку.
К тому времени, как дело подошло к «спариванию» первой «руки», банк составил девять тысяч сто долларов. Это в пять раз превышало ставку Скотта, и у него оставалось только семьсот.
Он получил втемную рыцаря чаш и шестерку мечей и в открытую рыцаря мечей и шестерку жезлов. Когда пришла очередь аукциона для его карт, цена подскочила до восьми сотен, но при раздаче он увидел рыцаря еще в одной «руке» и решил выждать и поторговаться за нее. «Прикупить до “полной лодки”», – подумал он.
Но обладатель рыцаря купил «руку» раньше, чем торговля дошла до его карт. Его «рука» была теперь «зачата» и продаже уже не подлежала.
Для аукциона оставалось пять «рук», но ни в одной из них не было видно ничего полезного для Скотта, и он подумал, что, наверно, стоило взять восемьсот, пока была возможность.
А потом он еще слишком долго протянул, пока кроме его «руки» не осталось лишь два неинтересных набора карт.
– Хочу продать, – сказал он двоим игрокам.
Те взглянули на две его вскрытые карты.
– Дам две сотни, – сказал тощий мужчина в ковбойской шляпе.
Второй улыбнулся на эти слова.
– Я дам три за ваши.
Игрок в ковбойской шляпе, похоже, задумался над предложением, и Скотт поспешно отступил.
– Отдам за одну.
Старый ковбой вручил ему стодолларовую купюру и забрал карты, а Скотт взял пустой стакан и направился к бару.
Скотт стоял, облокотившись на стойку бара, и прихлебывал пиво, и тут Лерой подошел к нему и положил пачку купюр на мокрую доску рядом со стаканом.