— Спасибо, вам, Клавдия Прокопьевна, — поблагодарил Серафим.

Повариха с удивлением посмотрела на него: впервые кто-то из воспитанников назвал её по имени-отчеству.

Она погладила его по головке и расчувствовалась так, что достала из кармана конфету «коровка», протянула Серафиму и со вздохом сказала:

— Держи, сиротинушка, — потом, словно устыдившись своей неожиданной слабости, она резко повернулась и быстро пошла на кухню.

Серафим удивлённо смотрел ей вслед и не заметил, как Крюков выглянул за дверь и кому-то махнул рукой.

Буквально через секунду в дверь заглянул какой-то пацанёнок:

— Кто Пона… Понта…

— Понайотов, — подсказал Серафим. — Ну, я!

— Ты? Тогда тебя в учительскую и зовут! — заявил тот.

— В учительскую? — Серафим взглянул на Крюкова и тут же переспросил. — Кто зовёт? — но посыльного и след уже простыл, тогда он вновь повернулся к своему помощнику. — Приглядишь за столами, я быстро? — попросил он его.

— Конечно, иди и не сомневайся: за всем пригляжу со всем вниманием, — с готовностью отозвался Крюков. — Заодно позови наших обедать…

— Хорошо, — Серафим поспешил к выходу.

До учебного корпуса было метров пятьдесят и Серафим быстро до него домчался, но когда он постучался в дверь учительской, никто ему не ответил. Серафим дёрнул дверь на себя, но она оказалась запертой на ключ и внутри не слышалось ни звука: там явно никого не было.

— Ничего не понимаю, — покачал головой Серафим и тут же ему вспомнился шёпот Данилки, — «Здесь что-то не так! Будь осторожнее!»

Сердце тревожно застучало: напрасно он не прислушался к совету своего друга. Серафим бросился на улицу и в буквальном смысле ворвался в палату первого отряда, уверенный, что там не застанет Рыжего Коляна. Как ни странно, но тот спокойно сидел на своей кровати в окружении своих приятелей и вовсю резался с ними в карты.

— Что, на обед пора? — спросил он, увидев в дверях запыхавшегося Серафима, и тут же, не дожидаясь подтверждения, громко выкрикнул: — Первый отряд! На обед стройся!

Повторять не пришлось: все устремились к выходу…

И Серафиму пришлось идти вместе с ними, но по дороге он обогнал их и вошёл первый…

Следом за ним в столовую ввалился и первый отряд. Когда все расселись по своим местам, неожиданно обнаружилось, что у многих из воспитанников на тарелках не хватает пирожков. С разных сторон раздались выкрики:

— А где мой пирожок?

— А где мой?

— И у меня нет…

— И у меня…

— Что за хрень, где пирожки? Куда ты их дел? — начал визжать Рыжий Колян, едва не с кулаками бросаясь на Серафима.

— Все пирожки были разложены по столам, — спокойно ответил Серафим. — Спросите Крюкова: он подтвердит. А где Крюков? — с тревогой спросил он, осмотревшись по сторонам.

В этот момент в дверь ввалился Крюков и невозмутимо отправился на своё место.

— Ты где был? Я же просил тебя присмотреть за столами! — насел на него Серафим.

— Ты меня просил? — Крюков состроил удивлённую физиономию. — Ты чо, с печки упал, что ли? — бросил он. — Это я тебя попросил никуда не уходить, пока я не вернусь из учительской, куда меня вызвали!

Такой наглой подставы Серафим никак не ожидал, а потому сорвался:

— Какой же гад, Крюк! — вскрикнул он и бросился на него с кулаками. — Говори правду, сволочь!

В этот момент в столовую вошла старшая воспитательница и грозно окрикнула:

— А ну прекратить! Что тут происходит?

— Понайотов пирожки слямзил, а хочет все свалить на Крюкова, — пояснил Рыжий Колян.

— То есть как слямзил? Украл, что ли?

— Ага, своровал, — с ухмылкой кивнул Рыжий Колян.

— И что вы можете сказать? — старшая воспитательница взглянула на дежурных по столовой. — Говори ты, как старший дежурный, — обратилась она к Серафиму.

И он, , нервничая от наглости Крюкова, рассказал все, как было на самом деле.

Выслушав его, Тамара Леонидовна взглянула на Крюкова:

— А теперь ты говори!

И Крюков рассказал все слово в слово, заменив только фамилию Серафима на свою.

Тамара Леонидовна недовольно покачала головой:

— И кто же из вас врёт?

— Тамара Леонидовна, нужно проверить их тумбочки: не мог же тот, кто слямзил пирожки, заглотать их все разом! — хитро переглядываясь со своими приятелями, неожиданно предложил Рыжий Колян.

— Хорошо, так и сделаем! Пошли в отряд и проверим, — согласилась воспитательница.

Нетрудно догадаться, что пирожки были обнаружены даже не в тумбочке Серафима, а в его чемоданчике.

— Да ты, Понайотов, оказывается вор! — грубо бросила Тамара Леонидовна.

— Вор! Вор! Вор! — скандируя, подхватили воспитанники со всех сторон.

— Я не вор! — Не вор! — со слезами выкрикнул Серафим, но его голос потонул среди хора обвинителей.

Не в силах более терпеть незаслуженное обвинение, Серафим, рыдая в голос, бросился к выходу, но кто-то из окружения Рыжего Коляна подставил ему подножку: Серафим упал и в кровь разбил лоб о спинку кровати.

Этим воспользовались приятели Рыжего Коляна, всей кодлой навалились на него и принялись жестоко избивать.

Старшая воспитательница не вмешивалась, спокойно наблюдая со стороны: за воровство воспитанники сами наказывали виноватого и никогда не вмешивали сотрудников детского дома.

За Серафима попытался вступиться Данилка: он смело бросился на его обидчиков, но силы были слишком неравны. Шестеро против двух. Так что вскоре его отшвырнули в сторону, после того, как Данилка сложился пополам, получив сокрушительный удар кулаком поддых.

Когда, по мнению Тамары Леонидовны, «воришка» получил достаточно, она громко хлопнула в ладоши:

— Хватит с него!

Но её никто не услышал и приятели Рыжего Коляна с удовольствием продолжали его избиение.

— Хватит, я сказала! — во весь голос взвизгнула старшая воспитательница.

На этот раз, словно по мановению волшебной палочки, все резко оставили новичка в покое и расступились.

Жалкий, избитый, лицо в крови, в разорванной рубашке, Серафим с трудом поднялся на ноги.

— Надеюсь, тебе, Понайотов, навсегда запомнится этот урок и ты никогда не будешь воровать! — высокомерно проговорила Тамара Леонидовна.

— Я не воровал! Не воровал! — с надрывом бросил ей прямо в лицо Серафим, после чего со всех ног побежал к выходу, выскочил из палаты, со всей силы хлопнув дверью, и устремился куда глаза глядят…