машине, прямо тут, около клиники. Тоже хреновый вариант - всё равно домой придётся ехать за вещами перед работой.

Сажусь в машину и завожу мотор. «Ладно, малышка, поедешь ко мне. Только веди себя хорошо, поняла?» Усмехаюсь собственным мыслям и поглядываю в зеркало заднего вида. Спящая она нравится мне даже больше, но я запрещаю себе так думать. В конце концов, я взрослый мужик. Я что, не смогу держать себя в руках?

Когда мы подъезжаем к дому, я выгружаю ничего не соображающую девушку из машины. Она даже идти не может, поэтому я снова беру её на руки и несу. Честно, будто маньяк в логово.

Когда мы оказываемся в квартире, она будто бы просыпается. Встревоженно смотрит на меня своими пьяными глазами и успокаивается. Успокаивается, мать её. Какого хера она успокаивается?! В бессознательном состоянии дома у незнакомого мужика! Блядь, ну как так можно?

Кладу на диван и осматриваю её одежду. Грязная какая-то. Надо снять… Или не надо? Смотрю несколько секунд на спокойное умиротворённое лицо. Пушистые ресницы подрагивают. Ей сон снится? Лицо кажется бледным, а кожа на веках почти прозрачной. Вижу пятно на левой штанине. Нерешительно расстёгиваю пуговицу джинсов. Дёргаю молнию и чуть спускаю их вниз.

Моему взору открываются светлые хлопковые трусики. Бляяядь! Отступаю на шаг, потому что давление в джинсах становится просто нестерпимым. Так и хочется перевернуть сонную малышку на живот, стянуть с неё остатки одежды и погладить бледную розовую попку. Уверен, она даже не проснётся…

Нет! Ну на хер! Накидываю на неё плед от греха подальше и иду в душ! Холодный душ – сейчас как раз то, что нужно! Включаю воду на полную мощность и встаю под ледяные струи. Но это ни хера не помогает! Член просто каменный!

Прикрываю глаза и стараюсь не думать ни о чём, связанном с женщинами. Надо представить что-то попротивнее. Того мужика из бара. Отвратительный ублюдок. Воображение тут же подсовывает сцену, в которой этот урод зажимает беспомощную девочку около туалета. Мнёт груди, приспускает джинсы…

Внезапно понимаю, что в мыслях всё это делает не тот пузатый ушлёпок, а я. Вот я задираю вверх тонкую ткань её футболки. Кожа на ощупь такая нежная и мягкая. Малышка уже не вырывается. То ли смирилась со своей участью, то ли ей это даже нравится. Зажимаю остренькие сосочки прямо через футболку. Они тут же твердеют и радуются моим жадным ласкам…

Моя рука опускается на член. Пиздец. Я просто как школьник. Но я понимаю, что если не решу эту проблему сейчас, то уже не смогу совладать с собой, вернусь к спящей девчонке и сделаю что-то непоправимое.

Опираюсь рукой о стену. Продолжаю представлять, как накрываю ртом ею пухлые губки. Она немножко сопротивляется, но так, скорее для приличия. Я продолжаю выкручивать её маленькие сосочки. По очереди – сначала один, потом другой. Девчонка расслабляется и раздвигает ножки. Спускаюсь пальцами по её горячему, мягкому животику прямо вниз. Отодвигаю резинку трусиков. Она удивлённо стонет мне в рот, когда я протискиваюсь глубже к её маленькой девственной киске. Начинаю гладить набухший клитор. Массирую его указательным пальцем сперва нежно и бережно, а потом всё настойчивее и резче. Её глаза распахиваются в изумлении. Интересно, она уже кончала сама с собой? Или в этом я тоже буду для неё первым?

Когда я представляю её розовые лепестки, обильно покрытые смазкой, мой член дёргается и семя выстреливает мне прямо в кулак. Охуенно сильно, аж уши заложило. Восстанавливаю дыхание, чувствуя подобие облегчения на физическом уровне. Однако там, в глубине своего разума я ни хрена не удовлетворён.

Вздыхаю. И какого хера я подписался на эту пытку?

Глава 8

Ксения

На утро я чувствую себя так, словно меня пропустили через мясорубку, а потом слепили из полученного фарша подобие моего прежнего тела.

Всё ломит. Каждая клеточка будто взбунтовалась против меня, нерадивой хозяйки. Меня поташнивает, а голова гудит. О, Боже! Даже глаза разлеплять не хочется.

Через пару минут после пробуждения, в моём сознании начинают вплывать позорные события вчерашнего вечера. Я больше не могу притворяться, что всё хорошо и резко распахиваю глаза. Лежу в незнакомой квартире. На диване. Уютно укрытая пледом. Заглядываю под него. Моя одежда на мне. Слава Богу!

После того, как Константин забрал меня из того ужасного бара, воспоминания обрывчатые, скомканные. Помню его перекошенное от ненависти лицо, когда он осыпал ударами того мудака, что пытался... В голове стаёт образ противного липкого мужика из бара, и к горлу снова подкатывает тошнота. Боже! Это какой-то страшный сон!

Сажусь. Не знаю, смогу ли смотреть в глаза Константину после вчерашнего. Какого чёрта меня дёрнуло напиваться в одиночестве в каком-то баре... Ведь я никогда раньше не вела себя так безрассудно! Что же со мной происходит?

- Проснулась? - слышу позади себя серьёзный голос Константина.

Не могу заставить себя обернуться и посмотреть не него, поэтому просто тихо отвечаю:

- Да.

Он подходит ближе и протягивает мне стакан с водой и какую-то таблетку.

- Вот, держи.

Я безропотно принимаю воду и проглатываю таблетку.

- Скоро полегчает, - сурово говорит он.

- Спасибо, - только и могу вымолвить я.

- И часто ты так развлекаешься, Ксения? - спрашивает Костя.

- Да никогда, если честно, - смущённо отвечаю я.

- Да? - он недоверчиво смотрит на меня.

Я заставляю себя поднять на него взгляд. На щеке мужчины замечаю красную ссадину. Боже! Это от вчерашней драки!

- Вам не больно? - отвечаю я вопросом на вопрос.

- Всё нормально, Ксюша, - хмуро поясняет он и отворачивается. - Но впредь, когда захочешь поступать как взрослая женщина, то старайся сперва думать о возможных последствиях своих действий.

Вся сжимаюсь от его слов. Думала, что чувствовать себя более неудобно не смогу. Но его слова показались такими резкими. Хотя, конечно же, я это заслужила...

- Как там дела с мамой? - внезапно интересуется он, переводя тему разговора. - Насколько всё плохо?

Я вздыхаю.

- Хуже некуда, - печально отвечаю я.

За всеми ужасными событиями прошедшего дня я как-то даже успела позабыть о той ссоре, которая, собственно, и привела к этой ужасной череде неправильных решений.

- Понятно, - говорит Костя. В его голосе я не слышу такого нужного мне сейчас сопереживания и участия. Ему вообще будто всё равно. - Где будешь жить?

Он снова огорошивает меня вопросом. Я не знаю, что ответить и