Ком в горле мешал Лили дышать, не говоря о том, чтобы говорить. Неизвестно, кого она сейчас жалела больше: Роуз или себя. Если бы у юной Лили был такой отец, как у Роуз, ей бы не пришлось искать работу в том единственном месте, где она могла ее найти. Но мать, которой отец после смерти не оставил ничего, кроме долгов, заболела с горя, потеряла интерес ко всем и вся и таяла с каждым днем, пока не истаяла совсем. Сестра ее ушла в мир иной еще при жизни обоих родителей, а больше никого у Лили не было.

Как бы там ни было, Лили не хотела повторить судьбу матери. Ей хотелось жить и радоваться жизни.

А для того чтобы жить, надо что-то есть. Пока Лили предавалась невеселым раздумьям, Роуз знакомила Мэгги и мистера Сопелкина друг с другом. Глядя на увлеченно играющую девочку, Лили подумала, что Роуз, возможно, даже не заметит ее отсутствия, если она заглянет на кухню. А если заметит, не расстроится. Живот у Лили свело от голода, и сил терпеть у нее не было.

– Ты не побудешь пару минут одна? – спросила у девочки Лили. Она очень надеялась, что сможет отыскать среди множества дверей ту единственную, за которой найдется еда. – А когда я вернусь, мы вместе решим, чем будем заниматься в ближайшие дни.

– Я не одна. Со мной Мэгги и мистер Сопелкин, – веско возразила ей Роуз, неодобрительно взглянув на непонятливую гувернантку. И Роуз была по-своему права. Всем троим (Роуз, котенку и кукле) было хорошо вместе. Мистер Сопелкин с увлечением жевал прядь кукольных волос, пока Роуз изучала фасон кукольного платья. По всей видимости, они нашли между собой общий язык.

– Не скучайте тут без меня. Я скоро приду.

Открыв дверь в коридор, Лили заметила горничную, что вытирала пыль с одного из многочисленных портретов предков нынешнего герцога.

– Простите за беспокойство, – обратилась к девушке Лили, – но вы не могли бы посидеть с девочкой четверть часа? Меня, кстати, зовут Лили. А вас?

– А меня Этта. Конечно, я посижу с ней. Не волнуйтесь.

Роуз отнеслась к Этте с тем же философским спокойствием, с каким, похоже, принимала все перемены в своей судьбе. Пожалуй, лишь котенок и кукла вызвали у нее всплеск радостных эмоций. В любом случае Лили было спокойнее, когда она знала, что девочка находится под присмотром взрослого человека.

Теперь Лили с чистой совестью могла заняться удовлетворением своих насущных потребностей. Она нашла кухню с шестого или седьмого раза, и, познакомившись с кухаркой по имени Партридж, оказавшейся куда менее чопорной и куда более человечной, чем дворецкий или лакей, принесший записку в агентство, получила вожделенную чашку чая с миндальным пирожным.

Партридж подтвердила то, что Лили и так знала от герцога: Роуз привезли сюда только сегодня утром, и она была дочерью хозяина и «одной из этих падших женщин». Говоря о падших женщинах, кухарка брезгливо поджала губы, лишний раз напомнив Лили о том, что может произойти, если кто-то узнает о ее, Лили, прошлом.

Не то чтобы она работала в борделе, но если вам говорят о женщине, что она работала в борделе, что вы подумаете? Вот именно. Потому что далеко не всякий способен подняться над предрассудками. А то, что работа Лили заключалась в ведении бухгалтерских книг и ничем, по сути, не отличалась от той работы, что она выполняла в агентстве, никому уже не важно.

Лили, дочь мелкопоместного дворянина, была вынуждена пойти работать, потому что отец ее разорился вдрызг. Ему, глупцу, нравилось рисковать. Он не хотел или не умел думать о будущем и ничему хорошему не мог научить свою дочь. Разве что тому, что она ни в коем случае не должна выходить замуж за человека, похожего на отца. За эгоиста и безвольного раба своих желаний.

Больше всего Лили боялась, что дурные склонности отца передадутся ей, и всячески боролась с малейшими проявлениями подобных тенденций.

Она все время напоминала себе, что должна помнить о поставленных целях, о том, как важно добиться успеха. Важно не только для нее самой, но и для ее партнеров, и для всех тех женщин, которым они успели помочь за несколько месяцев работы агентства. И еще для всех тех женщин, которым совладелицы агентства надеялись помочь в будущем: для тех, кому не повезло в жизни.

Кому, в отличие от Роуз, не достался такой отец, как герцог Резерфорд, или такая гувернантка, как она, Лили.

Подумав о Роуз, Лили вдруг вспомнила, что тоже не взяла с собой никаких вещей. В чем же она будет сегодня спать? Отправляясь сюда с пустыми руками, она определенно рисковала, разве нет?

– Где я могу найти герцога? – спросила Лили у встретившегося ей лакея, несшего поднос с грязной посудой и нечто очень похожее на дамский корсет.

– В библиотеке, – ответил лакей, кивком указав на дверь. – Но…

Лили, так и не дослушав лакея, дважды постучала в дверь, чтобы избежать неловкости на случай, если ее приход застал герцога за каким-либо предосудительным занятием, после чего, не дожидаясь приглашения, открыла дверь и вошла, закрыв за собой дверь.

Ничего предосудительного герцог не делал: он сидел в кресле, вытянув перед собой длинные ноги. На коленях его сидел огромный рыжий кот, и герцог чесал кота за ухом.

На приставном столе возле него стояла недопитая чашка чаю, и если бы речь шла о любом другом человеке, Лили бы подумала, что видит перед собой милую домашнюю сценку.

Открывшаяся перед ней картина слишком смахивала на эпизод из сентиментальной мелодрамы, поскольку герцог, умильно глядя на кота, тихо урчал под стать самому коту. Оказывается, он (герцог, а не только кот) способен вести диалог на равных, а не только отдавать приказы и отпускать язвительные реплики.

Лили зажмурилась и вновь открыла глаза. Нет, ей это не привиделось. Удивительно, как могут в нем мирно сосуществовать надменность и доброта. Стремительность перехода из одной ипостаси к другой завораживала. Он вгонял ее в краску, даже не догадываясь о том, что сам является причиной ее замешательства.

– Ваша светлость, – пробормотала Лили, чувствуя, как пылают ее щеки, и от этого смущаясь еще сильнее. Она судорожно сглотнула, и ей показалось, что он следит глазами за движением ее горла – наблюдает за тем, как она собирается с духом для того, чтобы обратиться к нему с просьбой.

– Полагаю, с Роуз все в порядке и вы здесь для того, чтобы получить ответ на вопрос, на который больше никто в доме ответить не в состоянии.

Тон у него был насмешливо-издевательский. Однако не на все сто процентов. Лили даже думать не хотелось о том, что представляют собой оставшиеся двадцать пять процентов.

И вновь она ощутила прилив жара к щекам.

– Да. Видите ли, я считаю своей обязанностью оставаться здесь, поскольку Роуз теперь находится у меня на попечении, но так получилось, что я не взяла с собой ничего из вещей, и потому я хотела бы попросить разрешения вернуться за ними.

Герцог нахмурился. Пушистый кот, надо полагать безымянный, почувствовал недовольство хозяина и упруго спрыгнул на пол.