— Увлекает. Как и ты.

Она улыбнулась — ответ порадовал и тронул ее, — потянулась к Джеку и поцеловала его в лоб, и он почувствовал, как от ее дыхания чуть шевелятся его волосы.

Они подыскали хорошее место — в средней части мощенной камнем главной торговой улицы города, сравнительно недалеко от прославленного университета, поэтому создавалось ощущение, будто на них падает величественная тень Джефферсона, но все же расстояние было вполне достаточным, чтобы ресторан не терялся на фоне шашлычных и дешевых кафешек или более степенных заведений с фальшивым колониальным декором и диким ассорти якобы изысканных ингредиентов. Работников набрали легко, и в будущем это не сулило никаких проблем: Джек поговорил кое с кем в университете, и они согласились ввести небольшой спецкурс по ресторанному менеджменту. Джек и Кэролайн читали на этом курсе по несколько лекций в году, а студенты могли практиковаться и в новой кухне, и в зале. Тем временем в Шарлотсвилл прибыли несколько человек из Майами, включая менеджера, замечательную женщину по имени Белла, которая работала двадцать четыре часа в сутки, отличалась кристальной честностью, находилась в разгаре не самого легкого развода и поэтому была только рада на время отлучиться из города. Заместитель шеф-повара в чикагском ресторане был определенно не прочь стать во главе кухни и персонала, и, как только он с энтузиазмом перебрался в Шарлотсвилл, все было готово.

И вот теперь до открытия оставался всего один день.

В последние несколько месяцев Кэролайн бывала в Шарлотсвилле очень часто, она проводила там по два-три дня в неделю, заботясь о том, чтобы дела делались при наличии всего лишь двух компонентов — элегантности и точности, которых она требовала от всех и вся. Несколько раз вместе с ней в Шарлотсвилл, конечно, ездил и Джек — так часто, как только мог, но у него и дома работы хватало.

То есть работы было по горло.

«У президента Соединенных Штатов дел все-таки побольше», — любил говорить Джек, но даже президент не вставал так рано, как один из лучших рестораторов Нью-Йорка.

Джек посмотрел на часы. Четыре сорок пять. Он выбился из своего графика на пятнадцать минут.

«Наверное, я становлюсь лентяем», — подумал он, мысленно пробежался по списку запланированных на сегодня дел и рассмеялся. Лентяй. Да уж.

Джек еще не успел коснуться ступнями пола, как раздался телефонный звонок. Он улыбнулся, взял трубку и, даже не спрашивая, кто звонит, проговорил с притворной укоризной:

— Зачем это ты вскочила в такую рань?

— Дурная привычка, — ответила ему Кэролайн.

— Я так никогда не считал, — сказал Джек. — Но уж лучше что-то, чем ничего.

— Ты опаздываешь.

— А откуда ты знаешь? Может, ты меня на пороге поймала.

— Да нет, слишком у тебя голос уютный. Думаю, ты все еще валяешься в постели и размышляешь над тем, как много у тебя дел.

— Угадала, — сказал Джек.

— Хм, — пробормотала Кэролайн тоном человека, который так и думал.

А потом она сообщила ему о своих планах на день. Сказала, что собирается еще пару часов поспать, потому и решила поговорить с ним до того, как он уйдет из дома.

— Ты так тихо говоришь, — отметил Джек. — Все в порядке?

— Все отлично. Просто здесь все так мило и мирно сейчас. Не хочется испортить.

— Ты, моя прелесть, не способна хоть что-то испортить.

— А ты, моя прелесть, не о том думаешь. Когда ты намерен здесь появиться?

— Вечером. Поужинаю с Домом пораньше, а потом, пожалуй, приеду на машине. Наверное, выеду около восьми, значит, к полуночи доберусь. Куда прибыть? Домой или в ресторан?

— В ресторан. Я еще буду там. А ты не забудь, что у тебя сегодня в семнадцать тридцать встреча с человеком с виноградников Боферм, — напомнила Джеку Кэролайн. — Он хочет продать тебе новое ронское.

— О господи. Я забыл.

— Запиши.

— Он захочет, чтобы я с ним выпил, а я начну ему возражать…

— Запиши, пожалуйста.

— Ты же знаешь, я так вино не дегустирую. Я не пью с тем, кто продает. Я пью за ужином, как положено.

— Запиши, и хватит хныкать и искать виноватых. Вино-ватых…

— Очень смешно.

— Весь вопрос в том, кто тут вино-ват.

— Еще смешнее.

— Запиши.

Наступила пауза. Джек скорчил телефонной трубке рожицу и помахал рукой в воздухе, делая вид, будто что-то записывает. А Кэролайн сказала:

— Джек, хватит корчить рожи и смеяться надо мной. Запиши.

— Никогда не пойму, как ты это делаешь, — признался Джек. — Но меня это немного злит.

— О, — вздохнула Кэролайн. — Захватишь охотничье ружье? Мне бы хотелось завтра пострелять.

— А оно дома?

— В шкафу, в прихожей. Я привезла, чтобы его проверили.

— Эх, не так я себе представлял романтику… Да, милая, я привезу тебе твое ружье.

— Не забудь, — сказала Кэролайн.

— Записываю, — сказал Джек и повертел пальцами в воздухе.

— Ну, принимайся за работу.

— Сладких снов, — пожелал жене Джек и одновременно с ней повесил трубку.

Следующие несколько минут прошли как обычно. Джек заглянул в кухню, поставил кофе, быстро принял душ, надел джинсы и удобную трикотажную рубашку, потом снова зашел в кухню и налил себе большую кружку кофе, вышел на огромный балкон, сел на стул (но не слишком близко к парапету, он никогда не садился слишком близко к парапету) и стал прихлебывать горячий напиток и смотреть с высоты на огни города, застывшего между угасающей ночью и разгорающимся рассветом.

Джек сделал глубокий, довольный вдох, покинул террасу и вошел в кабину лифта, двери которой открывались прямо в холле его квартиры. Кабина доставила Джека в гараж, устроенный под домом. Он сел за руль своего четырехдверного сверкающего черного БМВ, проехал по плотно заставленной машинами парковке и повел машину по крутому пандусу, выводившему на середину Восточной Семьдесят седьмой улицы. Затем он направился к югу, к Пятой авеню.

Манхэттен еще спал, и в воздухе чувствовалась легкая предутренняя прохлада. Рабочий день Джека начался. Он любил эту прохладу, не уставал радоваться ей каждое утро. Он поеживался и добирался до другого конца города ожившим и бодрым. Каждый день этот утренний холодок заставлял Джека чувствовать, что, несмотря на призраки, все еще бродившие по задворкам его жизни, он любит эту жизнь. Ту жизнь, за которую они с Кэролайн боролись, ради которой трудились, которую выковывали друг для друга.

Ту жизнь, которая всего через один день, сразу после открытия ресторана в Виргинии, даст трещину и изменится навсегда.

Прикоснись к ней. Подержи в руках. Убедись в том, что она реальна.