и желанным событием, особенно на пышной свадьбе, непременно является скандал. Причём чем омерзительнее и глубже будет яма, в которую рухнет виновник скандала, тем охотнее будут обсуждать произошедшее, доверительно склоняясь к ушку друг друга и пылко убеждая: 'Только никому, дорогая, это же страшная тайна! Ах, пресветлые звёзды, и кто бы мог подумать, такая приличная семья!' И, конечно же, неизбежно найдутся те, кто с удовольствием добавит грязи, скептически покачивая головой, а то и вовсе пренебрежительно махнув рукой: 'Да полно, дорогуша, не такое уж и приличное семейство. Ты же конечно помнишь, как...' И дальше непременно последуют премерзкие, глупые, а то и вовсе интимные подробности из жизни когда-то приличной семьи, чьё доброе имя, создававшееся поколениями достойных людей, сладострастно втаптывают в грязь после того, как один из членов фамилии оступился. Если же скандал громкий или фамилия слишком известная, то неприятное происшествия может стать новой точкой отсчёта для событий житейского календаря. Дамы и господа, рассказывая что-то друг другу, а то и смешивая с отходами новое честное имя, непременно будут говорить: 'Это произошло в тот же год, что и скандал, ну, вы же помните, та мерзкая история...'. И снова воскресают неприятные подробности, подрывая доверие, разрушая родственные и дружеские связи и позволяя лицемерам, ловко маскирующим свои проступки, смотреть на несчастное семейство с пренебрежительно-снисходительной усмешкой.

  Алина Оледеску прекрасно знала всю губительность скандалов, как и понимала, что со смертью родителей стала слишком желанной добычей для злопыхателей и завистников, которых, словно свет мотылька, манит чужая слава и чужой успех. Девушка была уверена: отшатнись она от жениха, точнее уже мужа, закричи во весь голос, что это не тот, за кого она соглашалась выйти, и на неё выльют такой океан грязи, что доброе имя уже ничто не спасёт. Да и жизнь, вполне возможно, тоже, если муж не свернёт шею, так Эдерия точно со свету сживёт, и о свободе можно будет только мечтать.

  'Заявит, что я ненормальная, и закроет в лечебнице, с неё станется, - Алина прижала ладошку к губам, чтобы не закричать от отчаяния, - а то и сама ухаживать начнёт и тогда точно 'уходит'. Первые звёзды, что же мне делать?!'

  Принять хоть какое-то решение девушка не успела, муж решительно дёрнул её за руку, словно жестокий хозяин собачонку за поводок:

  - Чего встала, пошли, корабль ждать не будет!

  Графиня Оледеску картинно всплеснула руками, так убедительно изображая огорчение, словно воспитанница была смыслом всей её жизни:

  - Да неужели вы уже улетаете? А как же банкет?

  - Сожалею, графиня, - Сантьяго подхватил ручку женщины и нежно поцеловал, выразительно глядя в лукавые фиолетовые глаза, - но я вынужден вас покинуть. Служебный отпуск заканчивается, а мне ещё нужно жену, - небрежный кивок в сторону девушки, - к родителям забросить.

  - Я буду ждать вас в гости, - прокурлыкала Эдерия так соблазнительно, что у Алины даже сомнений не возникло, к кому именно относится это приглашение.

  - Непременно. - с будоражащими кровь хриплыми нотками выдохнул эрдеец и рыкнул жене, - Пошли, чего встала?

  - А вещи? - Алина поняла, что у неё с собой даже зубной щётки нет, не говоря уж о чём-то более существенном.

  В ответ её звучно хлопнули по заду, хорошо хоть пышные юбки и обручи кринолина защитили от синяков, и рявкнули:

  - Шевелись!

  Дамы скандализованно ахнули и зашушукались, мужчины приглушённо крякали и одобрительно переглядывались, мол, жён лучше сразу после свадьбы на место ставить, а то потом и сам не заметишь, как они тебе на шею залезут и понукать начнут, ещё и украшая чело супруга развесистыми рогами.

  Алина в первый миг от грубости мужа опешила, замерла растерянно, глядя широко распахнутыми глазами на гостей. Увы, Генриха, готового любого её обидчика порвать на ленточки и сплести кружевной воротничок, на свадьбе не было. Друг отца отравился прямо накануне торжества и попал в больницу, где врачи несколько часов боролись за его жизнь, а потом ещё долго гадали, что именно вызвало такое тяжёлое отравление. Графиня Оледеску, конечно, могла бы ответить на этот вопрос, даже назвать сумму, за которую она купила маританскую целию, смертельно опасный цветок Пустынной планеты, но её не спрашивали. А, впрочем, даже если бы и спросили, всё равно ответа не получили, Эдерия не была сторонницей покаяний, тем более таких, которые неизбежно влекли к уголовному наказанию.

  - Шевелись, - муж снова дёрнул Алину за руку, и девушка взбунтовалась, рванулась, пытаясь освободиться из цепких лап мужчины:

  - Я не собачонка, чтобы меня дёргать!

  Эрдеец дёрнул щекой, неуловимым движением коснулся шеи своей супруги, и Алина обмякла, судорожно разевая рот, словно вытащенная из воды рыба.

  - Вы её убили?! - вскрикнула графиня Оледеску, и самые внимательные из гостей безошибочно определили в голосе женщины плохо скрытую радость.

  - Нет, - лаконично ответил Сантьяго, - обездвижил, чтобы не терять время на пустые препирательства и успеть на корабль. Всего доброго.

  Мужчина перебросил девушку через плечо и широким шагом направился прочь от дома. Гости поспешно расступались перед ним, при этом мужчины виновато отводили взгляд от силящейся пошевелиться Алины, женщины боязливо помалкивали, а девушки меж собой шептались, что со свадьбой спешить определённо не стоит. И вообще, кто бы мог подумать, что парой юной графине Оледеску станет такой варвар! Довольная и не сильно пытающаяся это скрыть Эдерия догнала мужчину у самых ворот, сунула ему в руку какой-то документ (даже самые любопытные гости так и не смогли разглядеть, что же это было) и, горестно, исключительно для гостей, всхлипнув, попросила:

  - Берегите мою девочку!

   - Непременно, - буркнул Сантьяго, запихивая полученную бумагу в декольте своей супруги с таким видом, словно мусор в утилизатор утрамбовывал.

  Графиня прикрыла глаза, укрощая гуляющий в крови хмельной восторг, и, вернувшись к гостям, подхватила с подноса тонконогий фужер с шампанским, звонким голосом провозгласив:

  - За успех!

  - И любовь! - подхватил редактор крупного модного журнала, преданной собачонкой заглядывая Эдерии в глаза.

  Графиня обольстительно улыбнулась и сблизила свой фужер с бокалом мужчины, раздался тонкий хрустальный перезвон. Что ж, любовь - это очень даже хорошо. А, как