Сзади раздалось шебуршение. Поглядеть, кто там возится, я была не в состоянии, хотя слышала отлично. Малейший шорох отдавался в голове канонадой звуков и необыкновенным разнообразием болевых ощущений. Оставалось надеяться, что это наша бабуля, а не наемный убийца, посланный царской невестой. Вот будет глупо – помереть молодой, красивой и с головной болью. Впрочем, тогда хотя бы мучения эти закончатся. Перед глазами появилась счастливая бабкина физиономия.

– Ну как, ребятки? Вчерась налакались али еще будете? – Яга сияла как самовар. – А то я вам еще настоечки принесла, а тебе, Тимошенька ненаглядный, валерьяночки могу накапать.

– Му, – выдал несчастный Тимофей, примерно то же самое промявкала и я.

Яга поднесла мне крынку, из которой жутко пахло. И чего это все лекарства такие мерзкие на вид и на запах, каких поганок она добавляет туда для ароматизации? Дабы со мной не случилось страшного, я зажала нос.

– Пей давай, – прикрикнула бабуля. – Полегчает.

Я сделала над собой усилие, на вкус зелье тоже оказалось так себе. Я едва сдержала рвотные позывы.

– Мухоморно-смородиновое зельице, – хитро прищурившись, добавила Яга. – Полегчает, навсегда полегчает.

Теперь я по крайней мере точно буду знать, от чего помру.

– К завтраку спускайтесь, выпивохи-неумехи, – приказала она и, напоив этой же гадостью Тимофея, удалилась.

Для справедливости замечу, оклемались мы довольно быстро. Фармацевтика Бабы-яги творила чудеса. Тимофей спрыгнул с кровати и, задрав хвост, убежал. Я же довольно долго приводила себя в порядок. Зеркало ни в какую не желало приукрашивать действительность, и мое отражение не радовало ничем: ни цветом лица, ни блеском глаз. Пару-тройку синяков на своем бренном теле я все же обнаружила. Но они расположились в столь затейливых местах, что их происхождение осталось загадкой. С благородно-болезненной бледностью на лице, задумчивой стыдливостью в глазах и легкой головной болью я пошла завтракать.

Тимофей уже уплетал за обе щеки сметану, сопровождая трапезу довольным урчанием и фырканьем. К нему вернулись все характерные для котов слова и звуки, про неподобающее «Му!», несколько обогатившее его лексикон, мы вежливо забудем.

Кроме суетящейся около стола Яги присутствовала Кикимора, зареванная, с красными глазами, но очень любопытная.

Под укоризненным и насмешливым взглядом Бабы-яги я принялась за оладушки.

– Чего ж это вы вчера с Тимофеем? Запоздало знакомство отмечали, что ли? – Кикимора аж егозила от нетерпения.

– Алкоголь – это хороший способ снять стресс, – нравоучительно начала я, загоняя совесть подальше, чтобы не мешалась. – Событий вчера много разных было, ответственных, волнительных. Вот я и перенервничала. Тимофей мне любезно компанию составил.

– Ты посмотри, друг за друга горой. У-у, собутыльники! – ругнулась Яга.

– Ага, – довольно подтвердила Кикимора. – Тимофей тебя вчера защищал, аки воин.

Честно говоря, я слабо себе представляла воинские подвиги Тимофея во вчерашнем его состоянии, но благодарно кивнула коту. Тот чинно и гордо вскинул голову.

– Яга вчера больно бесновалась, все кричала, что ты ее кровиночку, котика ненаглядного, споила, бражница беспутная, хотела в лягушку превратить или в паука, – шептала мне Кикимора. – Но Тимоша тебя отстоял, вины твоей не подтвердил, даже спать к тебе пошел. Во! Какой защитник!

Вот жизнь пошла, опасность на каждом шагу! Хлебнешь вечером настойки малиновой, утром проснешься лягушкой и будешь всю жизнь гадать, как это тебя угораздило.

– Правда, мы когда тебя наверх тащили, два раза уронили, – смущенно опустила глазки Кики. – Так что, ежели где красоту твою повредили, ты уж не обессудь.

По крайней мере возникновение синяков прояснилось.

– А я вас вчера не заметила, – запоздало извинилась я. – Вы, видимо, здесь ночевали?

– Ой, да ты бы вчера и слона не заметила, – отмахнулась Кикимора, хихикая. – Все больше в беспамятстве пребывала. Про любовь неземную твердила. Что, дескать, напала она на тебя, аж замуж невтерпеж. Буйствовала немного, ну да Яга тебя быстро успокоила.

– Она мне две крынки расколотила и горшок, – потрясая ухватом, аргументировала бабуля.

Похоже, этот ухват и был орудием моего успокоения. Ощупывать голову в поисках шишки я не стала. Не чеши, как говорится, там, где не чешется. Найду, так заболит еще.

– Как-то раньше пьяных дебошей за мной замечено не было. Или малиновка так действует, или это нервное, – задумчиво рассудила я. – Подруги и ухажеры обычно даже жаловались, что нормальных людей по пьяной лавочке на подвиги тянет, а меня на бочок и спать.

– Это она от любви к нашему царю взбеленилась, – со знанием дела предположила Кикимора. – Вот она с людьми-то что делает, любовь-то.

Яга заулыбалась, довольная и согласная.

– Да ты, девка, не беснуйся, обожди маленько, свадьбу сыграем, никуда она от нас не денется. – Бабуля гладила меня по голове и даже чмокнула в затылок от умиления. – Это хорошо, что тебе наш царь глянулся, стало быть, по доброй воле замуж пойдешь. А то я уже зельице приворотное варить начала. А у него больно состав мудреный, свойства неустойчивые, и я стара да беспамятна стала, могла напутать чего. Не люблю людей зазря травить.

Отлично! Не прибьют невесты, так Яга отравит. Развенчивать миф о беззаветной любви к государю стало опасно для жизни. Я притихла и, стараясь слиться со стенкой, жевала оладушки.

– Вот, тебе тут пригласительных с утра принесли. – Яга выложила передо мной штук пять конвертов и свиток. – От невест царских. В гости, наверное, приглашают, познакомиться хотят!

– Ага! – возмутилась я – Держи карман шире. Сходи к ним познакомиться, обратно не вернешься. Отравят и не поперхнутся.

– Могут, конечно. Но чтобы в открытую, это вряд ли, – рассудила Яга, заглядывая через плечо в развернутые конверты. – Ходить не обязательно. Это так, вежливость.

В письмах действительно обнаружились желания познакомиться поближе, заверения в дружбе и приглашения на чай от Василисы, Забавы и Матрены на одинаковых светло-розовых листочках с красным бантиком в уголке. Приглашение от Шахерезады было написано на сильно надушенном голубом листе с позолотой по краям, от Золушки – на простом листе бумаги, а от Хозяйки Медной горы – на свитке, скрепленном золотой ниткой и малахитовым камушком.

– Хотя, говорят, невесты между собой дружат, – сказала бабка и задумчиво добавила: – Некоторые из них – точно.

– А так сразу и не скажешь, – с сомнением заметила я, вспоминая вчерашний прием. Большинство из потенциальных цариц кидало друг на друга весьма нелюбезные взгляды.

– Во дворце-то? Так там и посторонних много, и этикет обязывает, – пояснила Яга. – Те, кто из нашего царства-то, так они девки простые.

– Хочу заметить, что кто-то из этих простых девок или простых, но не совсем, вчера отравил тоже не очень сложную Аленушку.