Целых три или четыре минуты все молчали. Нас с Витькой, должно быть, пристально “разглядывали”, если допустимо такое выражение по отношению к слепым людям с экстрасенсорным радаром, а мы с Витькой молчали принципиально, ожидая, когда начнут говорить те, кто входит в Собрание.

И дождались — раздался женский голос, мелодичный, приятный, напевный, но при этом не совсем молодой.

— Я прошу вас присаживаться, дорогие гости. Скамья позади вас в двух шагах и чуть правее. Будьте осторожны.

Я, не разворачиваясь, задом сделал не два, а три мелких шажка, прежде чем в икры уткнулось ребро скамьи. Любопытно, в темноте все равно как перемещаться — хоть передом, хоть задом. И не обязательно поворачиваться к собеседнику лицом; главное, чтобы слышно было хорошо. Наверное, и члены Честного Собрания сидят лицом к нам далеко не все.

Рядом уселся громко сопящий Витька.

Гуж куда-то испарился. Я его больше не ощущал вблизи.

— Итак, — произнесла женщина ровно после того, как мы уселись, — начнем. Перед вами — Честно́е Собрание нижнего Князьграда, его голос, уши и голова. Все, о чем мы с вами договоримся или не договоримся, будет распространяться на всех нуаров. Вы понимаете?

— Думаю, да, — отозвался я. — Если мы с вами подружимся, то подружимся со всем нижним Князьградом. А если поссоримся, то станем врагами каждому нуару. Правильно?

Женщина издала серебристый смешок. Я подумал, что она наверняка хорошо поет, с этаким-то голосом.

— Слишком уж грубо, но в общих чертах правильно. Надеюсь все же, что мы договоримся. Потому что умные люди всегда договорятся друг с другом. Меня зовут Марья, и рядом со мной еще шестеро человек обоего пола. Это не все Собрание. Но пусть вас это не смущает: решение по итогу нашего разговора примет все Собрание сразу…

Я не совсем врубился в эти ее слова, но не перебивал. Марья (видимо, это тоже погоняло, а не настоящее имя) продолжала:

— Кое-что мы о вас уже знаем. Вы хотите разрушить квест-башню. Это желание, надо подчеркнуть, отчасти совпадает с нашим. Отчасти — потому что мы хотим не просто разрушить квест-башню, но и перестроить общество Вечной Сиберии целиком. Разрушить Детинец, избавиться от Председателя и позволить людям жить сообразно их коллективному желанию, а не по воле кучки злых людей…

Я не удержался и хмыкнул. Практически мысленно, но Марья услышала.

— Напрасно смеетесь, молодой человек. Мы устали так жить. И если верхние жители под действием квестов ни о чем не сожалеют, то мы видим куда дальше них… простите за слово “видим”. На самом деле еще неизвестно, кто из нас на самом деле слепой. От лица Честно́го Собрания я прошу рассказать о себе все, что считаете нужным. И не лгать. Ложь мы распознаем, уж не сомневайтесь. И тогда ни о какой дружбе речи больше идти не будет. Честно́е Собрание обязуется говорить правду или же умолчать о том, о чем говорить рано или неуместно, но ни в коем случае не обманывать намеренно. Поклянитесь и вы говорить правду, Олесь и Виктор!

Я инстинктивно повернул голову к Витьке, чтобы переглянуться, но в темнотище это невозможно. Не исключено, что то же самое сделал Витька. Поняв, что переглядываться нет смысла, я взял его за локоть и пожал. Мол, соглашаемся с их требованиями, а там видно будет.

— Клянусь говорить правду, — сказал я. — И не врать откровенно и намеренно. Оставляю за собой право умолчать о тех вещах, которые касаются только меня или людей, которые были бы против разглашения.

Неплохо выразился, похвалил я себя мысленно. Сердце все же застучало быстрее, словно я сидел перед судом присяжных и клялся говорить “правду, только правду и ничего, кроме правды”.

— И я клянусь, — вторил мне Витька. — И тоже оставляю за собой то же самое право промолчать. Но намеренно и откровенно врать не буду.

Впереди зашелестели беззвучные голоса.

— Хорошо, — сказала Марья. — Мы согласны с вашей формулировкой. Итак, начинайте.

И я начал.

В последнее время натренировался в краткой и сжатой манере пересказывать все пережитое за последние несколько месяцев субъективной жизни. В этот раз уместился в десять минут.

Поведал о том, как сбежал из Вечной Сиберии, тете Вере, Решетникове, Отщепенцах (в самых общих чертах) и Республике Росс.

Умолчал о Скучном мире, Кире, Детях Морока, ведунстве, допартах, Иве и возвращении из Скучного мира после необыкновенного воскрешения.

Согласно моей повести выходило, что мы с Витькой просто приехали на машине обратно в Вечную Сиберию. Прежде чем мусоровоз взорвался из-за заложенной Решетниковым бомбы, мы с Витькой успели отбежать на безопасное расстояние. Потом спрятались в укромном месте, потому что явились Модераторы. А еще чуть позже попались в лапы Гужу и Маю.

Был риск, что Гуж и Май наблюдали мое прибытие и взрыв с самого начала. Тогда они поймали бы меня на лжи — никакого Витьки рядом не было. Или же они могли спалить нас, когда мы приближались к месту взрыва.

Но Гуж не подавал голоса.

— Решетников — сумасшедший с манией величия, — объявила Марья, когда я замолк. — Но хитрый сумасшедший. Он шпионит для россов, выведывает разные несущественные мелочи, которые позволяют россам выгодно продавать свои технологии Детинцу. Поэтому старику дают кое-что из росских игрушек… Мы не думаем, что россы связывались бы с ним, если бы не северная легенда. То, что он соорудил бомбу, которая так глупо взорвалась вдали от города и башни, подтверждает факт его безумия.

— О какой северной легенде речь? — спросил я.

— Вы не слышали? — удивилась Марья. — Все сиберийцы в Князьграде знают ее. Возможно, южные Посады не так суеверны, хотя… Короче говоря, это легенда о Повелителе Поганого поля.

— Да, Решетников себя называет Повелителем. Но это ведь шиза!

— Он взял этот титул из легенды. К северу от Вечной Сиберии простираются земли, заселенные дикими и воинственными племенами. Когда-то у Вечной Сиберии и этих племен часто происходили вооруженные стычки — войной это и не назовешь. У этих племен много легенд… Они верят в магию и…

Я постарался сохранять полную неподвижность, чтобы не выдать эмоции. Нуары не знают о магии и особо не верят в нее! Что ж, неплохо. Следовательно, у меня есть козырь в рукаве.

Я, кстати, все ждал, когда наконец заработает чутье. Ощущение присутствия людей и их внимания, направленного на меня, сохранялось, но полноценные В-токи не воспринимались.

— Это не слишком важно, — сказала Марья, выслушав шелестящий комментарий от одного (или двух) коллег. — Примитивные верования, которые почему-то разделяют россы.