class="p1">— Мы сегодня тоже истребили немало дрекаваков, когда они собирались сожрать этих чужестранцев, — кивнул в сторону эресвенцев Ранарт.

— Откуда эти твари только берутся! — с негодованием воскликнул рыжий обертлуг из отряда молодого князя.

— Вот и нам непонятно, — промолвил Карир. — На прошлой неделе эти чудища напали на несколько наших деревень у западной границы. Есть даже погибшие среди обертлугов. Вероятно, монстры пришли с Мрачных гор.

— Друзья мои! — обратился Ранарт к присутствующим. — Сейчас мы отдохнём. Все обсуждения после. Грахт, отведи пленников в избу и позаботься об их пропитании.

— Рад служить, князь, — отозвался тот самый рыжий обертлуг, что недоумевал по поводу дрекаваков.

Грахт подошёл к эресвенцам и пригласил их следовать за ним. Друзья повиновались. Рыжий обертлуг привёл их в просторную избу, в которой пахло смолой и древесиной. Витмир полной грудью вдохнул запах свежеобтёсанных брёвен. Обертлуг предложил им сесть за широкий стол, стоящий посередине избы. Рядом располагались просто сработанные деревянные скамьи. Другой мебели в помещении не было. Грахт хлопнул в ладоши и возгласил:

— Эй, хозяюшка! Накорми-ка голодных ребят!

Из боковой двери, видимо, соединявшей основную комнату с каким-то подсобным помещением, выглянула пожилая женщина и проворчала:

— Чего орёшь? Я хоть и стара, да слышу превосходно. Слух у меня отличный. В молодости я слышала даже лучше опытных воинов и могла различить…

— Знаю, знаю, — прервал её Грахт, — ты могла различить даже шорох, издаваемый ползающей в траве гусеницей. Сто раз ты это уже говорила.

— И ещё повторю! — заявила старуха. — Ты-то сто раз это слышал, а эти люди ни одного раза не слышали!

— Мать, дай лучше поесть, — взмолился Грахт, — и я готов буду выслушать рассказ про твой великолепный слух ещё раз.

Старуха пробуравила его взглядом блеснувших желтизной глаз, что-то пробормотала себе под нос и исчезла в дверном проёме. Через пару минут она вернулась с огромным блюдом, на котором лежала жареная тушка молодого кабанчика. Эресвенцы поразились тому, как эта пожилая женщина справляется с такой тяжестью. Комнату наполнил изумительный запах жаркого.

— Вот это я понимаю! — восхитился рыжий обертлуг. — С этого бы и сразу начала. А то ворчишь и ворчишь.

— А как же не ворчать на тебя, сынок? — ответила старушка. — Всё ты на службе да на службе. Мать редко стал навещать.

— Так ведь служба у князя требует постоянных отлучек в Лунный город, — оправдывался сын. — К тому же времена сама знаешь какие настали.

— Да-а, — протянула старуха, — такого ещё не бывало, чтобы дрекаваки так обнаглели. Кое-кто за этим стоит. Помяни моё слово — быть войне.

— Довольно! — одёрнул её сын, покосившись на пленников. — А то не у одной тебя слух хороший. Ступай, отдохни.

Пожилая женщина ушла восвояси, а Грахт уселся напротив эресвенцев. Он протянул мощную руку к блюду и, оторвав у жареного кабанчика заднюю ногу, приступил к трапезе.

— Чего не едите? — спросил рыжий обертлуг у пленников.

— Так, а… — замялся Марус. — Ни тарелок, ни столовых приборов…

— Ха-ха-ха! — расхохотался Грахт, и куски жареного мяса посыпались у него изо рта. — Какие вам ещё тарелки? Обертлуги редко пользуются посудой и столовыми приборами. Ишь, блажь какая! Вот умора!

Обертлуг продолжил свою трапезу, давясь иногда от смеха. Краснослов, пожав плечами, оторвал кусок жаркого и принялся его поглощать. Витмиру ничего не оставалось делать, как только последовать примеру друга. Вздохнув, он вспомнил родной дом, уютно и красиво сервированный стол, аккуратно порезанные кусочки жаркого, салатики в цветных мисках и хлеб в плетёных корзиночках. А в этих диких краях, видно, не задумываются о манерах. Юноша с тоской вспомнил о серебряной посуде на королевских пирах. Это же произведения искусства! А тут дикари какие-то редко пользуются посудой, которая наверняка очень примитивная. Но голод остановил все эти рассуждения, и скоро Витмир уже жадно поедал предложенную пищу.

— Скажи мне, любезный Грахт, — неожиданно обратился к обертлугу Краснослов, — я видел здесь, в деревне, среди мужчин не только обертлугов, но и обычных людей. Кто они? Тоже пленники?

— Нет, — довольно урча, ответил обертлуг, — это мужья жительниц нашей деревни. Мы, обертлуги, в общем терпимо относимся к другим народам. У нас с некоторыми землями и торговля налажена. Эти люди, которых ты видел, выходцы из восточных земель. Они полюбили наших девушек, а те их. Вот князь и разрешил этим мужчинам остаться в Вулквонсе. Я ведь тоже полукровка. Видите, какие у меня рыжие волосы? Это в отца, который тоже был обычным человеком. У чистокровных обертлугов волосы чёрные.

— Но ты всё равно умеешь оборачиваться волком? — не унимался Марус.

— Конечно! — подтвердил Грахт. — Женщины наши не имеют такой способности, но они передают её своим сыновьям, даже если выйдут замуж за обычного человека.

— Скажи нам, любезный, — обратился к обертлугу Витмир, — если вы терпимо относитесь к другим народам, зачем тогда взяли нас в плен? И почему в таком случае не связали?

— Вы подозрительные какие-то, — пояснил Грахт, почёсывая свою рыжую шевелюру и стреляя ярко-жёлтыми глазами. — Кто вас знает, чего вы шатаетесь по Заколдованному лесу? Вдруг вы вражьи соглядатаи? А связывать вас незачем. Если сбежите, мы вмиг выследим вас по запаху, и тогда берегитесь!

— Что же теперь с нами будет? — спросил Витмир.

— Если вы не виноваты и не затеваете против нашей страны никаких злодейств, то вам нечего бояться. Вас отведут в Лунный город и там допросят, а потом, посовещавшись, мы вас отпустим восвояси или куда вам там надо.

— Спасибо. Очень обнадёживает, — проворчал рыбак. — Только задерживаете нас в пути.

— А Вулквонс — большая страна? — продолжал любопытствовать Краснослов.

— Не очень, — отозвался обертлуг. — Заколдованный лес большой, но Вулквонс занимает не всю его территорию. В северной части леса совсем уж гиблые места, мы там не живём. Самые населённые районы страны — это южный и западный. Но теперь на западной границе неспокойно, да и на южной, где мы вас сегодня спасли от дрекаваков, тоже.

Витмир содрогнулся от воспоминания об этих уродливых карликах.

Тем временем старушка, видимо, соскучившись по обществу, вновь появилась в дверном проёме. Она, постояв и посмотрев нежно на сына, подошла к столу, села рядом с ним и, взъерошив его рыжие волосы, сказала:

— Рассказываешь чужестранцам о нашей великой стране, рыжик?

— Мам! Ну я же просил не называть меня так! — пробубнил Грахт. — Я воин, а ты обращаешься со мной, как с ребёнком.

Друзья, переглянувшись, заулыбались. Забавная это была картина: здоровый рыжий обертлуг, которого тискают, как маленького карапуза.

— Мама, расскажи лучше ты эресвенцам о нашей стране, — обратился к пожилой женщине Грахт.

— Вулквонс! — воскликнула женщина. — Да, тут есть что рассказать. В стародавние времена пришли в эти края с запада обертлуги. Говорят, приплыли наши предки