Глендаур, его тесть, берет на себя роль толмача:

– Моя дочь горюет, разлучаясь с вами, и желает быть солдатом, чтобы идти в бой вместе с вами.

– Скажите ей, что вы скоро привезете к нам в лагерь ее и тетю Перси.

Минуточку, какая еще «тетя Перси»? С каких это пор родная сестричка стала Мортимеру теткой? Ну-ка поинтересуемся, что у нас в оригинале. «Good father, tell her that she and my aunt Percy / Shall follow in your conduct speedily»[8], то есть и вправду «скажите ей и моей тете Перси». Непонятно. Ну да ладно.

Глендаур говорит что-то леди Мортимер по-уэльски; она отвечает ему на том же языке.

– Она прямо в отчаянии! – переводит Глендаур. – Эту капризную негодницу никак не образумить.

Леди Мортимер что-то говорит Мортимеру по-уэльски.

– Любимая, я хоть и не знаю языка, но по твоему взгляду все понимаю, – нежно произносит Мортимер.

Леди Мортимер снова что-то говорит по-уэльски.

– Нам бы одних только поцелуев хватило, чтобы понимать друг друга, – продолжает Мортимер, – но все-таки мне будет спокойнее, если я выучу уэльский.

Надо же, как интересно живут люди! Мортимер и дочка Глендаура поженились в ноябре 1402 года, сейчас уже лето 1403 года. Прошло семь-восемь месяцев, а если отсчитывать с момента пленения (июнь 1402 года) – год миновал, и что? За целый год пребывания среди валлийцев Мортимер не удосужился овладеть как минимум азами разговорного языка? Он совсем тупой? А дочь Глендаура что себе думает? Ее папа, если верить его же словам, вырос при английском дворе и свободно владеет английским языком. И что, дочку не научил ничему? Я уж молчу о нескольких месяцах брака с англичанином, в течение которых девица вполне могла бы кое-что освоить, кроме нежных взглядов и сладких поцелуев. Утешает, конечно, что хотя бы брак у них счастливый, молодая жена влюблена в Мортимера, да и он, судя по репликам, неравнодушен к ней.

– Она с ума сойдет, если вы расстанетесь, – сочувственно замечает Глендаур.

Леди Мортимер снова говорит Мортимеру что-то по-уэльски.

– Я ничего не понимаю! – с отчаянием восклицает Мортимер.

– Дочь просит вас прилечь, положить голову ей на колени, а она вам споет, – переводит Глендаур.

– Это хорошо, полежу и послушаю песенку, пока там ваши писцы дописывают договор.

Как видим, отношения Мортимера с супругой полны романтизма и нежности, а вот Хотспер и его женушка Кет, сестренка Мортимера, обмениваются колкими шутками, за которыми просматривается то ли давняя прочная и очень доверительная связь, то ли не слишком тщательно скрываемая неприязнь. Эти реплики также написаны в прозе, а переписывать прозу – занятие пустое. Горячая Шпора просит жену тоже прилечь, чтобы он мог положить голову ей на колени, они слушают, как леди Мортимер поет уэльскую песню, после чего Генри Перси предлагает любимой супруге тоже что-нибудь спеть, но Кет наотрез отказывается, причем дважды. Иными словами, Шекспир нам показывает, что леди Перси не собирается идти на поводу у мужа даже в мелочах. Хотспер явно раздосадован неповиновением супруги и уходит, бросив на прощание:

– Через два часа я уеду. Если хочешь, приходи ко мне.

Глядя вслед удаляющемуся Хотсперу, Глендаур говорит зятю:

– Я смотрю, вы не рветесь в бой, в отличие от горячего Гарри Перси. Что ж, договор готов, подпишем – и в путь!

– Я готов, – откликается Мортимер.

Уходят.

Сцена 2

Лондон. Зал во дворце

Входяткороль Генрих, принц Генрих и лорды.

Король просит лордов оставить его наедине с сыном.

– Нам нужно поговорить с глазу на глаз. Но вы далеко не уходите, возможно, вы мне скоро понадобитесь.

Оставшись вдвоем с молодым Генрихом, король устраивает принцу выволочку за недостойный образ жизни.

– Уж не знаю, чем я Бога прогневил, но он решил меня наказать моим же собственным отпрыском. Ты ведешь себя так, что я поневоле начинаю верить, будто ты мне послан в отместку за мои грехи, честное слово! Ничем другим я не могу объяснить «столь низкие, распутные влеченья, столь грубый, грязный, мерзкий образ жизни». Твои пошлые забавы, твои отвратительные друзья – как вообще все это можно совместить с твоим высоким происхождением, с твоей королевской кровью?

Принц оправдывается, но при этом совершенно не выглядит виноватым:

– Отец, я могу сразу опровергнуть многое из того, что обо мне говорят. Не верьте слухам. Я, конечно, далеко не ангел, но и не так плох, как вам нашептывают. Прошу вас, будьте снисходительны «к проступкам беспутной, бурной юности моей». Я искренне раскаиваюсь и очень надеюсь, что вы меня простите.

А ведь это совсем не тот Хел, которого мы видели в сценах с друзьями, правда?

Далее король произносит очень длинный монолог о необходимости беречь и укреплять репутацию в глазах окружающих:

– И все-таки, Гарри, я не понимаю, откуда в тебе все эти порочные склонности. Ты же потомок таких выдающихся людей! Из-за своей грубости ты потерял место в Совете, теперь вместо тебя там заседает твой младший брат. От тебя отвернулись не только придворные, но и наша родня, а они, между прочим, принцы нашей крови. Ты подавал такие надежды – и все пошло прахом! Ты постоянно появляешься на публике вместе со своими приятелями, мозолишь всем глаза. Если бы я вел себя так, как ты, то где бы мы все сейчас были? Да я бы просто сгинул в изгнании, про меня никто и не вспомнил бы, все оставались бы верны прежнему монарху. Я взошел на трон только благодаря общественному мнению, считавшись честным и достойным человеком. Я старался выглядеть приветливым и скромным, и люди потянулись ко мне. Меня горячо приветствовали даже в присутствии законного короля Ричарда Второго – вот как народ меня полюбил! Но