– Гриша, подожди, – догнала я его уже на лестнице, шагающего по ступеням широким решительным шагом. – Тебе лучше уехать, – зашептала, смотря вверх на высокую мужскую фигуру.

– Куда мне ехать? На ночь глядя, когда всё замело. Я останусь тут. Утром, если рука у Кирюхи будет в порядке, поедем на дачу к Суворовым.

– Ты не должен оставаться в этом доме, вместе с нами. Что я скажу сыну? Это неприемлемо. Он не поймет, я не смогу объяснить.

– Перестань дергаться, ты перенервничала, устала. Ложись спать, завтра мы во всём разберемся. С утра я ненадолго уеду, а потом вернусь. Не волнуйся, Лиз, я не собираюсь ошарашивать и пугать собственного ребенка, но и из вашей жизни никуда не денусь. И, в отличие от тебя, я посоветуюсь с тобой по поводу того, как рассказать ему обо мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Практически всю ночь я не спала. Муторные, неясные, разрозненные сны будоражили измученное сознание. Успокоиться не вышло. Даже спящий рядом Кирюшка не подарил мне чувство защищенности. Я ощущала себя голой перед толпой, с нацеленными на меня укоряющими взглядами.

Не смогла расслабиться. Не тогда, когда на расстоянии в несколько комнат в доме находился Черкасов.

В какой степени он будет присутствовать в нашей жизни? Как же рассказать сыну о настоящем отце? Или он сделает это сам? Когда? А как же Костя?

Стресс от появления в моей жизни Черкасова немного смазал боль от двойного предательства мужа. Но лишь чуть-чуть. Проблемы никуда не исчезли.

Развод, безденежье, поиски новой квартиры… Мне это всё предстоит. Но надо взять себя в руки ради сына. У ребенка праздник, самый любимый после дня рождения.

Поутру, где-то около шести, пока спал сын, я приняла душ и решила привести себя в порядок, накраситься, прилично одеться. Надоело, что мой внешний вид не дает чувствовать уверенность в чужом присутствии.

Зеркало в гостевой ванной комнате показывало привычную меня.

Да, не королева красоты, но черты лица правильные, выразительные, волосы густые, длинные, цвета карамели, фигура стройная, после родов я ничуть не поправилась.

Привстала на цыпочки, втянула живот и приподняла волосы кверху двумя руками. В узкое вечернее платье, которое приобрела по скидке для корпоратива, влезаю – и то ладно. Может, не хватало лоска и внешнего обрамления в виде шикарных шмоток, аксессуаров и дорогих духов, но что есть, то есть.

Когда я вышла из ванной, упрятанная в броню из наложенного тонального крема и косметики, Кирюшка, уже одетый в темно-зеленую пижаму с ракетами, увлеченно что-то писал в телефоне.

– С кем переписываешься? – спросила я, потрепав его на ходу по макушке и направляясь к шкафу. Скрывшись за широкой дверкой, надела узкие синие джинсы и мягкую бежевую водолазку.

– С папой! Представляешь, он не отвечал, потому что у него были проблемы в аэропорту. Он мне фотографии прислал, смотри!

Сердце окаменело. Осознание, что Костя общается с сыном, ударило как обухом по голове. Мы с ним разводимся, он меня обокрал, но, судя по всему, хочет остаться в жизни сына. Не представляю, как будет происходить их общение, но, с другой стороны, Кирюшка считает его родным папой, ждет любого знака внимания…

– Сынок… – я осеклась, не зная, что сказать, глаза бегали, пальцы сами собой нервно сжимались.

– Что, мам? – сын всё еще протягивал мне телефон со светящимися экраном. Пришлось взять его в руки, всмотреться в счастливое, улыбающееся лицо мужа, снятого на фоне огромной стеклянной стены аэропорта. Сердце защемило. Позади самолеты, готовящиеся взлететь. В руках у Кости серый чемодан с ручкой, который я ему собирала. Где-то рядом его новая женщина, он улыбается ей, вон как глаза блестят. Откуда-то я это точно знала. Ведь раньше он так смотрел на меня, но я не смогла дать мужу то, чего он желал. На самом деле просто недостаточно любила…

– Мам, он мне будет всё-всё фотографировать, а я – ему, – с воодушевлением улыбался сынок.

– Ты рассказал ему про руку… про… дядю Гришу? – задала я вопрос, только сейчас сообразив, что нужно было предупредить Кирюшку не откровенничать с отцом.

– Нет, мы только фотки кидали и смайлы. И я ему голосовое записал, но он еще не слушал, наверное.

– Кирюш, ты папу не отвлекай, у него важное мероприятие, он не сможет постоянно отвечать. Да и руку надо беречь.

– Мам, не волнуйся, со мной всё в порядке. Дядя Гриша обещал, что я буду рулить, – напомнил сын с горящими глазами, а я от досады лишь сжала губы. Опять это «дядя Гриша».

– Дядя Гриша уехал, и я не знаю, когда он вернется.

Черкасов действительно покинул дом рано утром, я не слышала, как он уезжал, зато видела в окно на кухне припорошенные снегом следы от шин.

Сын сразу погрустнел, сник, лицо осунулось, я почувствовала его боль. И у самой на душе стало тяжело. Меня ему уже недостаточно. Один папа уехал, но ребенок тянется к нему всем сердцем, а другой, с которым только что познакомился, начинает плотно оккупировать мою территорию, завоевывать моего мальчика чисто мужскими занятиями.

И что мне со всем этим делать, понятия не имела.

Пока сынок завтракал, болтая ногами на высоком стуле, я решила позвонить Косте. Ни на что не надеялась, не ожидала, что он вообще возьмет трубку. Это был порыв, попытка сделать хоть что-то!

Когда он вдруг взял трубку, я растерялась и не сразу смогла найти слова.

– Лиза, что-то случилось? – спрашивал обеспокоенно и требовательно муж, на заднем фоне слышался смех и шумные голоса.

– Не ожидала, что ты ответишь. После всего…

– Лиза, я хочу извиниться. Хорошо, что ты позвонила. Мне самому надо было позвонить, вообще-то… Сцена та отвратительная вышла, ты не должна была меня увидеть…

– Ты собирался скрывать связь на стороне? – пораженно спросила я, стиснув телефон рукой.

– Нам нужно было с Ниной проверить чувства. Для меня брак – это серьезно, вы с Кирюхой мне не чужие люди. Не считай меня негодяем, Лиза, – убеждал муж твердым голосом.

– О чем ты говоришь, Костя?! Ты обокрал меня! Ты бросил меня!