Однако лорд Спинтон был не из тех, кто боялся пистолетной пули. Он редко общался с людьми типа Норта. Аристократам нет нужды таскать с собой оружие, им вообще трудно представить, что они могут стать жертвами убийцы.

Проглотив кусок, застрявший в горле, Норт натянуто улыбнулся:

— Лорд Спинтон, вы опять здесь? Что случилось? — Он надеялся, что граф не задержит его надолго. Норт собирался помочь семьям Харриса и Салли. Это было намного важнее, чем страдания графа из-за нескольких любовных писем.

— Простите за беспокойство, мистер Шеффилд, — вежливо извинился Спинтон, прыжком преодолевая ступеньки. — Но вы сказали, что я могу прийти к вам, если случится что-нибудь, что вынудит вас заняться письмами к леди Октавии.

Если это по-прежнему не интересует Октавию, тогда Норт недвусмысленно укажет графу на дверь.

— У меня найдется пара минут. Заходите.

В прихожей, как всегда, их встретила миссис Бантинг. Она приняла шляпу и трость и предложила чаю, от которого Норт отказался и предупредил, чтобы их не беспокоили. В святая святых своей конторы он предложил Спинтону нечто более крепкое, чем чай.

Спинтон покачал головой:

— О нет. Для меня слишком рано.

Норт только вскинул брови, налил себе стакан виски и осушил его одним глотком.

— Итак, — проскрипел он, вновь обращая внимание на гостя. — Что же у вас за новости?

Спинтон был очень серьезен.

— Прошлой ночью, леди Октавия получила еще одно письмо.

— Где вы были, когда оно пришло? — Там, откуда граф сейчас приехал? Он ночевал у Октавии?

Спинтон действительно покраснел.

— Я вернулся домой к полуночи. Но сегодня утром я получил записку от кузины леди Октавии.

— Но не от самой Октавии? Граф побагровел.

— Я уже объяснял, что ее эти письма так не беспокоят, как меня.

Норт подавил желание налить себе еще. Вместо этого его потянуло на сарказм. Такое поведение вряд ли можно назвать профессиональным.

— И о чем говорилось в новом письме? Что ее глаза как сапфиры? А кожа как слоновая кость?

Похоже, Спинтон собрался спросить, откуда Норту известно, какого цвета глаза и кожа у леди Октавии, но промолчал.

— Там было написано: «Мне известна ваша тайна». Норт замер. Поставив стакан на стол, он повернулся лицом к посетителю:

— Какая тайна? — Тайна детства? Что ее мать была актрисой и любовницей многих мужчин? Или что когда-то Октавия знала Норта, знала очень близко?

— Не знаю. — Граф искренне переживал. — Если у Октавии есть какие-то секреты, то о них никому не известно. Мне в том числе. Я бы рад подумать, что такое послание ничего не стоит, только мне все-таки кажется, что автор собирается ее шантажировать.

И Норт на этот раз вполне согласился с подозрениями графа. Как правило, такого рода загадочные послания становились прелюдией к вымогательству. Норту уже приходилось встречаться с такими случаями. Однажды он поклялся защитить тайну Октавии. Поклялся сделать все, что и его силах. Сдержать клятву — его долг. Может, на этот раз получится лучше, чем с Салли и Харрисом.

— Мне нужно увидеть письмо, — заявил Норт. — А еще я должен побеседовать с леди Октавией.

Спинтон с видимым облегчением вздохнул.

— О, благодарю вас, мистер Шеффилд. Сегодня же утром я поговорю с леди Октавией. Поужинаете с нами вечером?

Не очень хорошая идея.

— Где?

— У леди Октавии дом на Беркли-сквер. — Граф объяснил, как туда добраться. — Скажем, в восемь часов?

Норт достаточно хорошо знал Октавию и поэтому удивился, что его пригласил Спинтон. Перед тем как принять приглашение, лучше было бы сначала узнать, не будет ли она против. Но так как Спинтон собирался прямиком отсюда отправиться к ней, Норт не стал рисковать и посылать записку. Граф мог увидеть ее. А это вызвало бы чересчур много вопросов.

— Значит, увидимся.

Спинтон улыбнулся, потряс руку Норта и отбыл. Проводив его, Норт сел к столу, закинул ноги на полированную столешницу и стал размышлять, правильно ли он поступил.

Само решение помочь Октавии — по крайней мере выяснить, реальна ли эта угроза, — не подвергалось никакому сомнению. Он сделает для нее все, попросит она его об этом или нет. Вот только согласится ли она принять от него помощь?

— Сегодня я снова говорил с Нортом Шеффилдом.

Октавия выпрямилась, чашка с чаем застыла на полпути ко рту. Может, она ослышалась? Неужели он намерен действовать вопреки ее желанию?

— Что? — Чтобы показать, как ей безразличен разговор, Октавия отхлебнула чаю. Они сидели в малой гостиной, выходившей окнами на улицу. Ослепительное солнце заливало комнату. С улицы почти без перерыва доносилось мягкое цоканье лошадиных копыт. На душе было бы легко и покойно, если бы не Спинтон, который всегдашней тенью висел рядом.

Граф сделал одолжение — изобразил, что ему неловко. Предатель!

— Он передумал и займется автором писем.

— В самом деле? — Это она так рыкнула? Резкий контраст любезному тону. — Что заставило вас подумать, что я не буду против?

Беатрис навострила ушки. Вся в желтом, она сидела на оранжево-розовой софе, как маленькая оса. Кузина сразу поняла, что настроение Октавии опасно изменилось. Было даже приятно увидеть, как задергалась Беатрис. Интересно, чью сторону она займет, если ситуация накалится?

Разумеется, Спинтона. Беатрис всегда на стороне тех, у кого нет шансов на победу.

— Э… Ладно. — Спинтон неожиданно храбро посмотрел ей в глаза. — Я не собираюсь извиняться за то, что хочу защитить тебя.

Октавия несказанно удивилась и захлопала глазами. Оказывается, у нашего дорогого Фицуильяма есть шипы.

— Нужно было предупредить о своих планах, прежде чем затевать, что-то у меня за спиной.

Он покраснел.

— А мне кажется, тебе стоило поделиться со мной своими так называемыми секретами.

Октавия расправила плечи. Его выходка только подлила масла в огонь. Она не собиралась сдаваться.

— Я благодарна тебе за заботу, Фицуильям. Все секреты — мои личные, и только я могу ими распоряжаться.

— А все вокруг тебя будут расхлебывать последствия. Она горько улыбнулась в ответ на его негодующий тон.

— Так вот что тебя по-настоящему волнует… Не моя безопасность, а то, что отношения со мной могут поставить под угрозу твою репутацию.

Он не стал отпираться.

— И репутацию мисс Беатрис тоже.

Ах вот оно что. Спинтон так же внимателен к Беатрис, как и она к нему.

— Тогда можешь предложить руку не мне, а Беатрис, и вам обоим не нужно будет переживать из-за моего жалкого прошлого. — О Господи, ее темперамент вырывается из-под контроля. Если она не будет осмотрительной, то откроет слишком много.