Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Слышь. — продолжала Смерть. Потом она обратилась к Гилберту и указала на сиденье косой: — Гильбертушка, прилипни задом к стулю… — когда маг послушно сел, она продолжила. — Энаиска — то, он это… того… В глубине трудный ребенок… этой… че там у них. Ты его лови на жвца. Пняла?
Я не поняла. Смерть объяснила:
— У тебя диадема есть. — слово «диадема» вышло у ней длинно, с почтением, как песня. Тут Смерть снова отвлеклась. — Не хватает… это… развлечений…
— Чегось? — не поняла я.
— Это… Ну, мальчиков что ли.
Смерть медленно подняла голову на Гильберта. Маг — архивариус не пошевелился, только начал покрываться бардовой краской.
— Гильбертушка. Развлек бы, штой, девочек?
Я поняла, что сейчас она будет провоцировать мага на стриптиз. Мне было дико любопытно на это посмотреть. Но сейчас мне было его жаль.
— Низя. — мявкнула я. — Мое.
— Чеось? — медленно переспросила Смерть.
Я собрала руку в пьяный кулак и тыкнула ей в то место, где у черепа нос.
— Во. — пояснила я.
Смерть напряглась. Но сообразительный Гильберт разлил — на этот раз и себе тоже. Мы выпили. Смерти пришлось присоединиться. Она задумалась:
— Энаиска — он, понимашь, демон. — ее пустые глаза еще были обращены на Гильберта. — Кароче. Ему нужен проход. Проход пока ш не откроеится — пока Инжен не зарядит ресурс. А — это… Ну можно хоть топлесс? — снова отвлеклась она. Гильберт опять побледнел — на этот раз от возмущения.
Я пошатнулась и на ее манер — с размаху — положила руку ей на костлявое плечо:
— Ты мене уважаишь?
Смерть на всякий случай кивнула.
— Давай… эт…Докажем ему, шчто женская дружжжба есть. — предложила я.
— А давай. У меня знаешь — и не таких. У меня знаешь какие есссть? Сиди туть с этим… пнем. В общем, Энаис ему не хватаит миров. Грустнтно у нго там… И пусссст…то… Аж есл он здесь не отвоюет — пойдет знаишь куда? Х тебе. — и, словно не видя мою реакцию, продолжила: — Ему заговорить зубы — эт… легко, вощем. В обббпщем… Замани его… И мне пришли.
— Как? — едва ворочая языком, спросила я.
— Демоны… Они… их тахк просто не того этого. Найди лабораторыю… шшш…колы. Гильбертик-ик…Ик… покажет. Там есть зелье. От этих…. Красавчиков.
— Демонов. — подсказала я.
— Угуг. И когда он придет за диадемой — его надо того… зеленкой…
— Зельем. — поправила я.
Смерть энергично кивнула.
— Ну, на посошок.
Мы еще раз чокнулись. Потом еще раз спели — чисто для разрядки, «От улыбки станет всем светлей» — жуткая вещь, особенно учитывая, что у ней с лица улыбка не сходит.
— Сл…слушай… Ну тебе б уши — а так вылитая Руаза. Ну, будешь у нас — заходи. — прошелестела гостья.
— Нет уж. Лушше ты х нам. — промямлила я и подумала: «Хорошая тетка. Зачем же я так напилась?». Смерть попрощалась, а на мое предложение — не надо ли ее проводить — фыркнула и растаяла прямо на месте.
Я повернулась к Гильберту. Он сидел у открытого окна — красивый, с бледной кожей и пышным румянцем. Глаза его начали приобретать прежний блеск.
— Ты такой смелый — едва ворочая языком, я начала напирать на него. Все эти разговоры про топлесс и мальчиков как-то странно на меня подействовали. — Ты… ик… такой… Я попыталась обнять его, но вместо этого заснула — прямо у него на руках.
Проснулась я в мягкой постели, переодетая в рубашку. Конечно, голова гудела немилосердно, и запах стоял — о ужас. Я, пошатываясь, пошла искать своего хозяина, тщетно пытаясь вспомнить, как его зовут. В голове царила каша. Кажется, вчера было нечто… такое… мрачное и классное… с косой. И Смерть Плоского мира и правда классный.
Я вышла на лестницу и тут увидела его — незнакомца. Он стоял ко мне спиной. У него были светлые вьющиеся волосы чуть ниже плеч. Казался он со спины худощавым, не очень опрятным. Он был в дорожном плаще — больше мне разглядеть не удалось. Я только увидела, что он оставляет грязные следы на полу. Я решила, что это бродяга. Он странно оборачивался, словно искал — чего бы спереть? Я успела разглядеть, что у него нет усов или бороды, хотя он в возрасте. Я не раздумывая взяла что-то со стола. Это оказалась сковородка из-под какой-то закуски. Чего вчера делали — хоть пытайте, не вспомню… Я стояла на лестнице, а этот бродил внизу. Мне удалось быстро и тихо спуститься. Правда, под конец он услышал, что кто-то крадется, и обернулся, выхватив оружие. Это оказался меч — только странный какой-то, будто необработанный. Он даже попытался на меня замахнутся, но я ловко отразила удар сковородкой, а на втором размахе стукнула его по голове. Он пошатнулся, но меч не уронил. Тогда я огрела его сковородкой второй раз. Его глаза сошлись на переносице, и он упал.
— Что происходит? — раздался вдали голос Гильберта. — Ася! Анжелесса! Зачем ты его так?
— Гильбертушка! — вспомнила я. — Гильберт Атос Портос де ля Фер! Он меня бил! Я ранена!
— Да? Где? — насмешливо поинтересовался Гильберт.
Я призадумалась. Вообще-то, вроде он меня не задел. Я показала магу сломанный ноготь и сказала:
— Вот.
— Ася. Это заусенец. Отгрызи его. — строго посоветовал маг. — И меня зовут Гильберт! Ясно тебе? А это что?
Он увернулся от сковородки, которой я опрометчиво размахивала.
— Холодное оружие. — пискнула я. А кто он?
Гильберт вздохнул и склонился над телом.
— Это — его королевское величество, Винсент первый.
— Ка…как — королевское величество? — ахнула я. Тут сковородка, которую я занесла над головой, выскользнула, а в следующую минуту огрела меня по родной голове. Я пошатнулась и прилегла рядом с его величеством, на пушистый мягкий коврик.
Я проснулась от знакомого запаха — Гильберт обмахивал меня вчерашней тряпочкой. Что ж это за мир такой, уже средства по приводу в сознание узнаю. Я встала.
— Ну-ка, иди себя в форму приводи. — огрызнулся Гильберт.
— Но я так не могу. — еле ворочая языком, проблеяла я, пока Гильберт откручивал крышечку у какой-то небольшой фляги. — Мну надо… это… принять ванну, выпить чашечку кофа….
— Будет те и ванна, и кофе. И какава с чаем. — бормотал Гильберт. На-ка, глотни.
Я покорно глотнула. О, что это было? Перед моими глазами простерлись бескрайние луга с чистейшим воздухом. Вокруг летали незнакомые мне бабочки. Небо было синее-синее. А вдали виднелись прекрасные горные пейзажи.
Когда я очнулась — голова была чистая, как кристалл. На лице устаканилась блаженная улыбка.
— Иди, переоденься, причешись. — наставлял Гильберт,
