Перед моим внутренним взором вдруг всплыло нежеланное воспоминание: застывшее тельце, два ряда крошечных ресничек, которые уже никогда не откроются. Закрыв глаза, я отогнала это видение.

– Почему же она решилась на это? – спросила я.

– Потому что ревнива и завистлива, – отрывисто произнес Томас, – ей не удалось совратить Эдварда, поэтому она забрала у него с женой самое дорогое. Она ведьма.

– Еще одна ведьма? – Моя мать резко подалась вперед, явно смутив Томаса. – Вы разве не слышали о последней гостье Рид-холла?

– А откуда вы знаете об этой гостье Рид-холла? – удивилась я.

– Мне Ричард рассказал. – Она пренебрежительно передернула плечом.

И жестом, и тоном она подразумевала, естественно, что он охотно разговаривает со своей тещей о всех важных делах. На самом деле она умела вытягивать сведения из людей, мгновенно улавливая их нерешительное или случайно брошенное замечание, и тогда уж принимаясь изводить их, точно собака, гоняющая овец. Ричард не стал бы сам рассказывать о деловых планах своего друга в графстве; должно быть, моя мать уже слышала об этом от кого-то другого и наверняка сумела задать нужный ей вопрос, пока он был занят и отвлечен другими делами.

– И кто же гостит в Рид-холле? – спросил Томас, переводя взгляд с моей матери на меня.

И она с удовольствием поведала ему о делах близко знакомого Томасу Роджера, а также и о том, что приключилось с торговцем Джоном Лоу по вине ведьмы Элисон Дивайс. Томас внимал ей с большим интересом.

В ее версии история, поведанная мне Роджером, предстала в сокращенном и не столь впечатляющем виде. И я с огромным удовлетворением не снизошла до того, чтобы поправить ее, а, чтобы она не поняла этого по моему самодовольному выражению, принялась увлеченно разглядывать затейливый фриз, украшавший верхнюю часть стен столовой. Русалки, дельфины, грифоны и самые разные причудливые создания, получеловеческой и полуживотной природы, взирали сверху в центр зала, словно мы собрались на каком-то грандиозном мифическом приеме. С тех пор, как я приехала в Готорп, этот великолепный фриз оставался моим любимым украшением особняка, и я могла подолгу ходить по столовой, разглядывая каждого персонажа, давая им имена и придумывая истории их жизни. Особенно мне полюбились две осиротевших сестры, морские принцессы, повелевавшие волнами; и львиное войско, вооруженное щитами и изготовившееся к битве. Я видела, как с приближением вечера фриз покрывался тенями, придававшими его героям еще большую таинственность, а моя мать и Томас Листер все продолжали сплетничать, как две прачки. Мои веки начали слипаться; во рту пересохло, голова заболела. До возвращения Ричарда мне придется сидеть в гостиной, но пока ничто не предвещало его прихода.

Но внезапно меня взбодрила одна мысль: пока моя мать гостит у нас, Ричард будет, наверное, спать вместе со мной, чтобы не возбуждать ненужного любопытства, поскольку ее глазки-бусинки не упускали ни единой подробности нашей жизни. Она еще ни словом ни намекнула, что видела выдвижную кровать, хотя Ричард, вероятно, разумно запер дверь в гардеробную.

Я слегка поправила валики в прическе, подумав, скоро ли наконец смогу вытащить их.

– Именно поэтому девица живет в доме Роджера Ноуэлла, – сверкая глазами, заявила моя мать, – он держит ее взаперти, чтобы она никому больше не причинила вреда.

– Неужели она во всем призналась?

– Так говорят.

– И Роджер полагает, что в наших краях есть еще ведьмы?

– Да, из той же семейки, – кивнув, подтвердила моя мать.

– Господи, мама! Можно подумать, что ты лично проходила мимо Джона Лоу, когда его прокляли, – заметила я.

Томас с задумчивым видом прижимал свой бокал к груди.

– Томас, не желаете ли полюбоваться на наших русалок? – предложила я. – На них стоит взглянуть поближе. Они просто великолепны, созданы двумя братьями, выполнившими всю отделку стен и потолков в Готорпе.

Будучи понятливым и воспитанным, он встал и направился к стене, а я, обращаясь к матери, прошептала:

– В этом доме не принято обсуждать дела Роджера Ноуэлла в стиле деревенских кумушек. Он наш друг. А теперь Томас донесет все твои домыслы до Йоркшира, хотя нам здесь вовсе не нужна такая слава.

– Я просто сообщила вашему соседу о том, – помрачнев, парировала моя мать, – что происходит в его округе. Уже скоро все и так будут знать, что в ваших краях злодействуют ведьмы. Ведь такова ужасная реальность. Разве неправильно говорят, что эти особы здесь совсем распустились?

– Я не обращаю внимания на слухи, меня они не волнуют. И, кроме того, я сомневаюсь, что распущенность равносильна злодеянию.

– Да, мастерская работа, – вежливо оценил Томас, оглянувшись в нашу сторону, – на редкость затейливая композиция. Превосходные мифологические образы. – Он заметно разволновался и явно не собирался возвращаться в свое кресло. – Пожалуй, мне пора опять трогаться в путь, пока еще не совсем стемнело. Вероятно, по дороге в Йоркшир я еще загляну в Рид-холл.

– Тогда вам придется сделать крюк миль в десять, – заметила я, – ведь Рид-холл в другой стороне.

Томас взял свой плащ.

– Передайте мой поклон Ричарду.

Он поспешно покинул гостиную, и звуки его шагов эхом разнеслись по коридору. После краткого молчания я тоже удалилась под предлогом того, что мне пора прилечь и отдохнуть.

В нашей спальне уже горели свечи, и я, стоя перед зеркалом, вытащила из прически валики. Тусклые и истонченные пряди волос рассыпались по плечам, и я принялась старательно расчесывать их. Подойдя к окну, чтобы закрыть шторы, я увидела в стекле силуэт Ричарда, он стоял на пороге спальни.

– Сегодня вы будете спать здесь? – спросила я.

– Полагаю, да.

Я повернулась к нему, и у меня вдруг екнуло сердце.

Руки его покраснели от крови. Она покрывала его дублет, кровавые брызги также попали ему на лицо и испачкали руки до локтей.

– Что произошло?

– Я распорядился принести воды.

Он попытался вытереть руки о рукава, но кровь уже засохла. Пальцы вокруг ногтей побурели.

– Чертовщина какая-то, – продолжил он, – мне еще не приходилось видеть собаку, чье поведение так напоминало бы волчье.

Подойдя к кровати, я села на нее и сбросили туфли.

– Это же невозможно. В наших краях уже много лет не видели волков.

Мне подумалось, что сегодня ночью мы опять будем спать обнявшись и он согреет меня своим теплом. Может даже, я, как раньше, пробегу пальцами по его спине. А, может, он даже поцелует меня, и я вновь почувствую твердость его копья. Даже если бы мы никогда больше не спали вместе в одной кровати, я никогда не забуду мягкий жар его торса под кончиками моих пальцев. Но внезапно я вспомнила о тайном письме, и мои мечты рассеялись.