у Льва Борисовича не было конфликта с Марковым?

— Ой, да какой там конфликт? — Вадим махнул рукой. — Какой-то тип подал на Володю в суд, якобы, после лечения его жене стало хуже. Володя обратился к Льву Борисовичу, а у того был какой-то большой процесс в Самаре. Или в Саратове? Я, знаете, Саратов больше люблю, он душевнее…

Почти зашипев от злости, Елена любезно улыбнулась и вернула хозяина дома к теме разговора.

— Значит, Левинсонов вы тоже пригласили?

— Да! Но они ведь ещё и по делу прибыли, как раз по вопросу покупки имения! Дело в том, что у Софьи Яковлевны грудная жаба, как она это называет, и она хочет жить за городом. Вот Лев Борисович и решил, что искать у кого-то чужого, если тут всё знакомо уже. Приехал посмотреть хозяйство… Ну, а заодно и процесс по роще обсудить, хотя какой там процесс, смех один, сущие «Воловьи лужки».

И он с досадой махнул рукой.

«Ничего себе смех, на сорок тысяч дукатов», — мелькнула у Елены мысль.

* * *

В свою комнату она вернулась с головной болью, от которой не помог ни обед, ни кофе, ни таблетка. Подумала было обратиться за помощью к Маркову, но вспомнила, что собственной жене он искал аспирин. Значит, справиться с головной болью не сможет…

Выложив на стол три заполненных кристалла, она спросила у вошедшего Андрея:

— Ну что, удалось тебе разговорить Наталью Петровну?

— Более или менее, — покачал он головой. — Кремень тётка, лишний раз рта не раскроет. Даже о том, можно ли дойти пешком до ближайшей деревни и реально ли туда пробраться пешком, и то рассказала только после долгих уговоров. Но главное — она не ночует в этом доме. Вон там, в хозяйственном дворе, отдельный домик, там Наталья Петровна и живёт. Поэтому что именно происходило здесь ночью, не знает. Пришла она на кухню утром, в половине шестого, чтобы поставить хлеб. Шума никакого не было, вроде бы все спали.

— А шла она через парадный вход?

— Другого нет. На зиму дверь во двор они закрывают, для тепла. Так что если Стелла уже была убита и тело лежало там, где мы его нашли, она бы всё равно его не увидела.

— Никто ничего не слышал и не видел, — покачала головой Лена. — Все мирно спали в своих кроватках, как дети малые. И это значит, что как минимум кто-то один нам врёт.

— Думаю, что врут все, вопрос только в том, кто именно скрывает интересующие нас детали.

— Гай не появлялся?

— Да я давно уже здесь! — ответил ленивый голосок со стороны кровати. — Поел, поспал, готов к подвигам.

— А, отлично! Что-нибудь удалось узнать? — обрадовался Андрей.

— Ну-у… кое-что, — скромно ответил пикси, усевшись на край стола и болтая ногами. — Обсудим?

Записи, сделанные компаньонами, Гай слушал внимательно, иногда кивал, а иной раз хихикал и отпускал язвительные замечания. Когда умолк последний голос, он спросил:

— А что такое грудная жаба? Домашнее животное?

— Болезнь. Стенокардия.

— Ну, это не интересно. Значит, что я узнал… — тут он сделал театральную паузу, дождался, пока заинтересованные зрители начнут ёрзать, и заговорил. — Сперва по мелочи. У Аллы Марковой была ссора с убитой. Они давно знакомы, и Стелла что-то такое о ней знала, что могло Марковой испортить жизнь.

— Она это с мужем обсуждала?

— Нет, он не в курсе. Она говорила по коммуникатору с кем-то, причём закрылась в ванной комнате и воду пустила.

— С подругой? — предположил Андрей.

— Ну, если подругу зовут Артур… — хохотнул пикси. — Еще по коммуникатору разговаривал молодой родственник. С кем — не знаю, он собеседника называл на вы, имени не упоминал. Оправдывался, что пока ничего не получается сделать, мол, Вадик пока не поддаётся, как выразился молодой человек, «ни на ласку, ни на таску».

— Интере-есно, — протянул Андрей. — Надо бы узнать, с кем он говорил.

— С кем оба они разговаривали, — дополнила Лена. — Я всё равно собиралась связаться с инспектором Ковалем, вот пусть он по официальным каналам и выясняет, что и как. Точнее, кто и с кем.

— Ну так давай, звони!

Разговор с инспектором был коротким. Закончив его, Лена осмотрела свою крохотную армию и сообщила:

— Завтра из Москвы приедет маг льда, который должен восстановить сообщение. То есть, мы уже не будем отрезаны от всего вокруг. Информацию об Артуре и о собеседнике Тороканова он обещал сообщить сегодня вечером.

— Отлично, — кивнул Андрей. — Что ещё у нас есть? Что-то скажешь по результата осмотра?

— Могу сказать примерное время смерти — между часом и двумя ночи, по температуре тела. По всей вероятности, причиной смерти был удар тяжёлым тупым предметом… или удар о такой предмет, если она упала и ударилась головой, например, о лёд на дорожке. Тело точно не перемещали, я сужу по крови под ним. Но окончательно всё станет ясно при вскрытии.

— Понятно… ну что же, первичную информацию мы собрали, можем заняться тем, зачем приехали.

— Поместьем? — спросил внимательно слушавший Гай.

— Да.

— Тогда у меня есть новости.

Лена, собиравшаяся причесаться, резко повернулась от зеркала.

— Новости? По продаже?

— Скорее по непродаже, — хмыкнул пикси. — Я говорил с Мефой…

— С кем? — перебил Андрей.

— С Мефодием Варламовичем, домовым здешним.

Беланович покачал головой, но ничего более не сказал. Подождав ещё пару секунд, Гай продолжил:

— Так вот, Мефа, как и прочие постоянные обитатели Снигирей, категорически против продажи. И не потому что так уж сильно все они любят Вадима — он, откровенно говоря, так себе хозяин. Вся засада тут в завещании…

— Чьём?

— А помнишь, упоминалась Наталья Константиновна, великий селекционер?

— Двоюродная бабушка?

— Именно! Так вот, имение-то она племяннику Виталию, конечно, завещала, но с большими оговорками. В частности, семья должна в течение пятидесяти лет поддерживать её розарий и вывести хоть один устойчивый сорт. А если по истечении пятидесяти лет это не будет сделано, то вся семейная удача уйдёт в сточную канаву. Это дословная цитата из текста завещания.

— А они и розарий загубили, как я понимаю, и вообще не особо Снигирями занимались… — задумчиво сказала Лена. — Только насчёт удачи не очень понятно, вроде бы отец Вадима был игроком, и не слишком везучим. Раз кредиты брал?

— Невезучий игрок кончил бы жизнь в той самой помянутой сточной канаве, — возразил Андрей. — А этот выигрывал чаще, чем проигрывал. Настолько чаще, что был обвинён в шулерстве, вызвал обвинителя на дуэль и ранил в руку.

— Кстати, а когда Виталий Снигирёв умер?

— М-м-м, не помню. Может, и до нашего знакомства, Вадим его никогда не упоминал.

— Надо выяснить, — Лена кивнула своим