Стаскиваю с него пиджак и пытаюсь вести честную борьбу с рубашкой. Надолго меня не хватает, поэтому я судорожно хватаюсь за воротник и дернув, слышу звук упавших на пол пуговиц. Выдыхаю, только когда чувствую под ладонями его кожу.

— Моя горячая девочка, сладкая Вишня, — кусает шею, спускаясь ниже, пока пальцы одной руки касаются меня через тонкое кружево, вторая расстегивает джинсы.

— Вы заставляете меня ждать, профессор… — и пусть я понимаю, что этого учёного звания у него нет, но звучит сексуально.

Изо всех сил фокусируюсь на реальном мире. Чувствую его движения там, где сосредоточено моё желание. Спина выгибается, когда я ощущаю мягкие укусы на ребрах.

— Вся для меня… — снимает мои руки со своих плеч, и я в непонимании распахиваю глаза.

Не знаю, куда исчезла одиноко стоявшая вазочка с конфетами, но, когда Марк усаживает меня на стол, нам уже ничто не мешает. Сам он избавляется от галстука и, продев мои руки через петлю, прикрепляет их ножке стола. Опускается к низу моего живота губами, пока стаскивает джинсы вместе с трусиками.

— Открытая, нежная, беспомощная… — гладит впалый живот, любуется выгнутой спиной и целует мои искусанные губы.

Тело пробивает дрожь. Я хочу его.

— Марк, пожалуйста…

— Пожалуйста, что, девочка? — он касается моих разведенных бедер, пробегает по ним пальцами, а после опускается и целует. Меня подкидывает. Он что, он…

— Марк, нет… я не могу…

— Я буду первым, малышка? — ухмыляется, — Хочу знать твой вкус.

— Прошу тебя, остановись… Пожалуйста… Это… это слишком… — начинаю нервничать.

Такого у меня никогда не было и пробовать я не готова. Я стесняюсь. И к этому странному страху перед неизведанным, к моему смущению и непониманию отношений с этим мужчиной прибавляется еще и то, что я абсолютно беспомощна.

Я распластана перед ним, вся в его власти, бессильна. И между сексуальностью и страхом грань слишком тонка, а мой страх отдаться ему настолько интимно слишком силен.

— Шшш… — касается губами моих, — чего ты боишься, моя красавица? Разве тебе было плохо со мной? — целует мои щеки, скулы, глаза. — Я делал тебе больно или неприятно, Тая? — ещё одно прикосновение к губам. Чувственно, нежно, успокаивающе. — Ответь мне, девочка.

Отрицательно машу головой:

— Мне было хорошо… — шёпотом.

— Доверься мне, сладкая Вишня. Я буду нежен. — Глаза в глаза и это действует на меня, как гипноз. — Верь мне… — шепчет, губами играя с мочкой уха, пока руки пускаются снова гулять по моему телу.

Он, словно музицирует на виолончели, потрясая идеальными аккордами. Из меня вырывается стон, когда чувствую его язык на груди. Превращаюсь в струну, когда Марк дует на нежный бугорок, сжимая пальцами другой. И я задыхаюсь, когда чувствую, как его губы касаются меня там.

Раньше фраза «сходить с ума» воспринималась мною только в купе с переживаниями. Сейчас же… Моё наэлектризованное тело, стоны, которые я не могла контролировать и ощущения… Я вся была в них... Мои связанные руки, бились под тканью, пытаясь выпутаться. Тщетно...

— Пожалуйста… Господи, только не останавливайся!

— Никого третьего с нами нет, малышка!

Смущения больше не мешало нам. Он продолжал сводить меня с ума. Движения гибкого языка выгибали навстречу, я терялась в реальности, забывалась в блаженстве, что он дарил мне. Его неистовость, напор и понимание, что ему это приятно подстегивали сильнее. У меня был страх, но Марк дарил лишь удовольствие. В забытье, чувствуя приближающуюся разрядку, я инстинктивно уперлась пальчиками стопы в его плечо. Марк прижимает меня ближе, проникая все глубже. Я будто в экстазе: ощущения блаженства захлестывают, затягивают в водоворот, но лишь для того, чтобы вырваться в крике наслаждения. Ощущения ударов языка всё ещё продлевают моё удовольствие, покачивая на медленном течении сладкой неги.

Дав мне всего несколько секунд на передышку, Марк соединяет наши тела, одновременно вгрызаясь в мой рот.

— Неистовая горячая скромница, — зарываясь пальцами в мои волосы, наращивая темп. — Не сдерживайся маленькая, я хочу слышать тебя!

Мои стоны перерастают в крики, связанные руки добавляют перца, а сознание теряется за гранью нашего удовольствия. Эти эмоции сильнее всего, что я чувствовала до.

— Отпусти себя, девочка, дай мне ещё! — рычал Марк, сходя с ума вместе со мной.

И я ответила. Отпустила. Отдала ему всё, что могла. Больше, чем он просил. Меньше, чем заслуживал.

К пику мы приходим вместе. В единости, в гармонии… Он опирается на локти, нежно смакуя мои губы, будто доигрывая мелодию, перебирая струны инструмента.

— Спасибо… — говорю на выдохе, — с тобой я чувствую себя изнемогающе—счастливой.

— Тебе спасибо, Тая. Прекрасная, страстная моя Вишня.

«Моя» — эхом в голове, и так сладостно в душе.

— Мой… — шепчу одними губами, чтобы не услышал. И с левой ресницы скатывается слезинка.

Говорят, когда с левой — душа плачет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марк

После душа наблюдаю, как она натягивает на себя жёлтое платьице.

Моё прекрасное открытие. Кто бы мог подумать, что Австрия преподнесет мне такой сладкий дар. Надо же, как карта выпала, а ведь в аудитории я бы её вряд ли заметил. А даже если бы заметил, прошел бы мимо. Спать со студентками — моветон, фантазия из дешевого порно и несусветная глупость в реальности. Но сейчас в удовольствии познать её, я себе отказывать не собираюсь.

Какая к черту разница студентка или нет? Восемнадцать есть? Есть. Какие вопросы?

Зря я связываю интерес к ней с одним только сексом. Я с собой всегда честен, а эту девочку искусной гейшей не назовешь. Были у меня оторвы, были женщины постарше. Были избалованные вниманием девятнадцатилетки, строящие святую невинность ровно до того момента, пока их язык не начинал вытанцовывать пируэты на моем детородном органе, сменяя всю загадочность наивного личика, выражением лица матерой любовницы. Откуда опыт я не спрашивал. Меня это в принципе не волновало. Разделили пару куражей и разошлись.