- Доктор Смизерэм хочет положить Ника в свою клинику. Как вы думаете, что нам делать?

- Я согласен с мистером Тратвеллом. Вашему сыну адвокат нужен не меньше врача.

- Почему? - напрямик спросила она.

- Прошлой ночью Ник, по его словам, убил человека; он рассказывает об этом всем встречным и поперечным. - Я замолчал, давая ей возможность обдумать мои слова. Но, судя по ее реакции, они не были для нее такой уж неожиданностью.

- Кого он убил?

- Некоего Сиднея Хэрроу. Хэрроу принимал участие в краже вашей флорентийской шкатулки, так же, по всей видимости, как и Ник.

- Ник?

- Боюсь, что да. А так как Ник все время только об одном этом и думает, мне кажется неблагоразумным класть его в какую бы то ни было клинику или больницу. В клиниках, как говорит Тратвелл, не умеют хранить тайны. Вы не могли бы подержать его дома?

- Кто будет за ним смотреть?

- Вы и ваш муж.

Она смерила мужа оценивающим взглядом.

- Может быть. Но я не знаю, под силу ли это Ларри. Он принимает все очень близко к сердцу, особенно если речь идет о Нике, хотя по виду никогда не скажешь. - Она придвинулась ко мне, пуская в ход свои чары. - А вы не взялись бы, мистер Арчер?

- За что не взялся бы?

- Присмотреть сегодня за Ником?

- Нет, - решительно отрезал я.

- А мы ведь, знаете ли, вам деньги платим.

- Что ж, я их получаю не даром. Но в сиделки я не нанимался.

- Очень сожалею, что к вам обратилась, - сказала она желчно, повернулась спиной и ушла.

Надо поскорей уехать, пока она не дала мне расчет, подумал я, подошел к Джону Тратвеллу и объяснил ему, куда и зачем еду.

Вскоре страсти немного поутихли, и адвокат представил меня Смизерэму; при жестком взгляде у него оказалось неожиданно вялое рукопожатие. Его умные глаза глядели тревожно.

- Мне хотелось бы узнать у вас кое-что о Нике, - сказал я.

- Сейчас не время и не место.

- Понимаю, доктор. Я заеду к вам завтра.

- Если вы настаиваете. А теперь прошу извинить: меня ждет пациент.

Я проводил его до железной решетки и заглянул в гостиную. Бетти и Ник сидели рядом на ковре. Бетти, упершись рукой в пол, повернулась всем телом к Нику. Ник уткнул голову в колени.

Они не только не двигались, но словно и не дышали - они, казалось, навеки застыли в своих позах, как люди, затерявшиеся в безвоздушном пространстве: его фигура выражала отчаяние, ее - нежность.

Доктор Смизерэм подошел и опустился рядом с ними на пол.

Я отправился в Пасадену дорогой на Анахайм. Время для поездки было выбрано самое неподходящее: транспорт порой полз, как недобитая змея. Путь от Чалмерсов до Роулинсона занял полтора часа.

Остановившись перед домом Роулинсона, я с минуту посидел в машине, чтобы прийти в себя после дорожной нервотрепки. Квартал, в котором жил Роулинсон, сплошь состоял из совершенно неотличимых друг от друга каркасных домов. Дома, по калифорнийским понятиям, были старые, украшенные модными на рубеже нашего столетия коньками и куполами.

Через два-три дома Локаст-стрит заканчивалась полосатым черно-белым заграждением - за ним улица обрывалась глубоким оврагом. Небо заволакивали сумерки.

Открылась парадная дверь, и я увидел, что у Роулинсона горит свет. Женщина, пройдя по веранде, спустилась с крыльца, перешагнув сломанную ступеньку.

Пока она шла к моей машине, я успел разглядеть, что ей уже под шестьдесят, однако двигалась она не по годам легко. За стеклами очков блестели черные глаза. Смуглая кожа наводила на мысль о примеси индейской или негритянской крови. На ней было строгое серое платье и пестрый мексиканский фартук.

- Вы тот джентльмен, который хотел повидать мистера Роулинсона?

- Да. Моя фамилия Арчер.

- А я миссис Шеперд. Он сейчас обедает и не станет возражать, если вы к нему присоединитесь. Он любит есть в компании. Обед я приготовила только на нас двоих, но буду рада предложить вам чашечку чая.

- От чая не могу отказаться, миссис Шеперд, - сказал я и прошел за ней в дом. Если не приглядываться, холл производил внушительное впечатление. Но я тут же заметил, что паркет расшатался и покоробился, а стены потемнели от плесени.

Столовая казалась менее запущенной. Под тусклой хрустальной люстрой, где горела всего одна лампочка, стоял стол, накрытый на одну персону, на белоснежной скатерти красовалось начищенное до блеска столовое серебро. Седовласый старикан в порыжевшем смокинге доедал нечто напоминающее рагу. Миссис Шеперд представила меня. Старик отложил ложку и, с трудом встав, протянул скрюченную руку.

- Не жмите сильно - у меня артрит. Присаживайтесь, миссис Шеперд подаст вам кофе.

- Чай, - поправила она. - Кофе кончился. - Но она не торопилась уйти: ей было интересно послушать, о чем пойдет речь.

Глаза Роулинсона сверкнули слюдяным блеском. Он тут же перешел к делу - так велико было его нетерпение.

- Этот револьвер, по поводу которого вы мне позвонили, его, как я понимаю, использовали в противозаконных целях?

- Вероятно. Но пока нельзя сказать ничего определенного.

- Но если это не так, значит, вы проделали весь этот длинный путь впустую?

- В моем деле приходится проверять все до последней мелочи.

- Как я понимаю, вы частный сыщик, - сказал он.

- Совершенно верно.

- Кто вас нанял?

- Адвокат из Пасифик-Пойнта по фамилии Тратвелл.

- Джон Тратвелл?

- Да. Вы с ним знакомы?

- Я познакомился с Джоном Тратвеллом через одного из его клиентов и раза два-три встречался с ним. Это было очень давно - он тогда был молод, а я уже нет. Вот и выходит, что не видел я его лет тридцать - ведь со смерти Эстеллы прошло почти двадцать четыре года.

- Эстеллы?

- Эстеллы Чалмерс - вдовы судьи Чалмерса. Дивная была женщина, - и старикан причмокнул, словно смакуя вино.

- Это когда еще было, мистер Роулинсон. Мистера Арчера не интересует древняя история, - недовольно сказала миссис Шеперд. Она все еще топталась в дверях.

Роулинсон засмеялся.

- А я никакой другой и не знаю. Кстати, где же чай, что вы так любезно предлагали, миссис Шеперд? Думает, я ее собственность, - обратился ко мне старик. - Но она сильно ошибается. Если в моем возрасте и воспоминаний лишиться, так вообще ничего в жизни не останется.

- А меня очень интересуют ваши воспоминания, - сказал я, - особенно относительно того револьвера, который вы купили в сентябре сорок первого года. Не исключено, что прошлой ночью из него застрелили человека.