Я устала. Я просто очень вымоталась этим заказом, другого объяснения у меня не было. Вот поэтому, чтобы не упасть, я обхватила руками его крепкую шею и повисла вдоль его тела, немного волнуясь от тесного слияния языков.

С ума сойти… Сосусь с женихом за неделю до его свадьбы на месте ее торжественного проведения и гром с неба не грянул, и молния не ударила по темечку, и земля не разверз…

– Какого черта?! – таки грянул гром, по тому, как быстро меня оттолкнул Михаил, я еще и на ногах не удержалась, шлёпнувшись на пятую точку посреди голландского газона.

Коршунов-старший. Дмитрий Артемович. Черт. Наверное, насчет газона сейчас вставит…

– Быстро в мой кабинет! – зарычал он.

Миша помог мне встать, но сразу же опустил руку под гневным взглядом родителя. И мы оба синхронно пошли к веранде.

– Не ты! – рявкнул хозяин. – Ты!

И палец оказался направлен мне на грудь. Значит, газон. За поцелуи он бы сыночку вставлял. Я то чего, я тут невиноватая, меня принудили.

Дверь в кабинет за мной с грохотом закрылась. Коршунов бурей промчался мимо меня и сел на кресло за столом. Но ему явно не сиделось. Снова взметнулся и так же яростно прошагал к распахнутому окну с видом на чертову лужайку перед верандой.

– Я всё могу объяснить, – начала я оправдательную речь, когда немного справилась с волнением и поняла, что Дмитрий Артемович помогать мне не будет. – Это неминуемые издержки. После свадьбы всё утрясется!

Зубы то я ему заговаривала, но ближе подойти боялась. Надеюсь, там за окном ничего летального не происходит…

– После чьей свадьбы всё утрясется? Твоей или моей? – вдруг разморозился Коршунов.

– Что?.. Н-нашей свадьбы.

– Нашей! Да, это единственный выход.

– В смысле? – протянула я, вдруг соображая, что Коршунов печется не о газоне.

– На Алле кто-то должен жениться. Или Миша, или я.

– А я тут причем?

– А ты лучше при мне, чем при нём.

Вот теперь Коршунов поедал меня своими тёмными глазами живьем. И честное слово, лучше бы рычал из-за газона.

1

– На Алле кто-то должен жениться. Или Миша, или я. Но лучше Миша, а мы притворимся парой.

Коршунов поедал меня своими тёмными глазами живьем. И честное слово, лучше бы ругал из-за газона.

– Что-то я не представляю, как мы с вами будем притворяться… Давайте я лучше о скидке на банкет договорюсь? – тут закусила губу, задумываясь на сколько сама могу подвинуться. – Процентов на 10?

– Нет.

Я с сожалением вздохнула, отступая:

– Ладно-ладно, ваша взяла – на 20 процентов…

– Ты не понимаешь всю серьезность ситуации. Мы женимся!

– Нет! – в ужасе выдохнула я.

– Это не предложение, – отрезал Дмитрий Артемович. – Пусть все поверят в наши отношения. Особенно сын. Тогда у него не будет повода отложить свадьбу.

– Это невозможно, Дмитрий Артемович!

– Дима.

– Что?..

– Зови меня Дима.

Коршунов медленно, но неотвратимо наступал на меня, я отходила, пока не подперла спиной дверь. Дальше она меня не пустила, зато хозяин настиг и навис надо мной:

– Повтори, – требовательно произнес он.

– Я не могу…

– Не можешь притвориться, что тебя тянет ко мне?

Его голос изменился, появились глубокие бархатные модуляции, от которых завибрировало мое тело. Голова Коршунова склонилась надо мной, губы остановились в каком-то жалком сантиметре от нестерпимого желания почувствовать их на своих.

Я судорожно всхлипнула и облизала в миг пересохшие губы.

Коршунов зарычал:

– Черт! Я буду убедителен за двоих, а ты подыгрывай.

И смял мои губы в грубом поцелуе, который я предвкушала, о котором трепетно вспоминала, который проигрывала в мечтах сотню раз, но даже близко не испытывала тех ощущений, которые затопили в реальности.

Я же не железная… Я же понимаю, что Коршунов запретный плод. Что его и сына мне лучше впредь обходить за версту! Но раз пошла такая игра, и мне приказали подыгрывать… Кто я такая, чтобы сопротивляться самому Коршунову? Особенно, когда он так убедителен.

Тая в его руках, беззастенчиво лапающих меня в самых разных непозволительных, но почти на всё согласных, местах, Дмитрий Артемович как-то странно урчал, периодически отрываясь от моих губ, чтобы зарыться носом то в складку между шеей и плечом, то в волосы за ухом, то совсем уж распущенно провести языком по шее и снова не отрываться от распухших пульсирующих губ.

А я не в состоянии была сопротивляться. Дрожала в его руках, стонала, послушно подставляла шею под голодные жадные поцелуи хищника. Всем видом выпрашивая ещё и ещё…

Так, стоп, Аня! Где твоя гордость и достоинство? Он же непременно воспользуется твоей слабостью! Соберись!

Пусть воспользуется… Когда еще у меня будет возможность так тесно пообщаться с Коршуновым-м-м-м…

Нет-нет, Аня! Тебя после такого никто в городе воспринимать серьезно не будет! А как же бизнес? Карьера? Салон? Ты же семь лет растила его!

Да… да… Семь лет. Но до этого заказа так и торчала середнячком, без собственной фишки, без уникальной локации. Выезжала исключительно на хороших отношениях с партнерами и индивидуальном подходе к прихотям заказчиков.

А теперь собираешься еще и интимные прихоти заказчиков удовлетворять, Анна Андреевна?! Что ты за тряпка, готовая растелиться тут же, стоит кому-то ласково на тебя посмотреть?

И вовсе не кому-то… И совсем не ласково… Черт, но неужели терять вот это жужжащее чувство восторга из-за принципа?

Эх, Аня-Аня. Он то выгоду получит двойную, а что получишь ты?

– Хочу, – задыхаясь прошептала я.

– Да, маленькая, да, – тут же откликнулся Коршунов.

– Хочу веранду с правом проводить выездные регистрации!

2

Эх, Аня-Аня. Он то получит двойную выгоду, а с чем останешься ты?

– Хочу веранду с правом проводить выездные регистрации!

Губы Коршунова окаменели рядом с моими. Я только чувствовала его рваное дыхание.

– Исключено.

– Тогда никаких отношений. Никакой сделки, – твердо, насколько могла, выдавила я, все еще надеясь, что он продолжит целоваться, забив на мой выпендрёж.

– Ты помнишь, с кем говоришь?

Несмело кивнула. Даже уголок рта дернулся в попытке улыбнуться, чтобы сгладить ситуацию.

– Ла-а-адно, – протянул Коршунов, – раз в год веранда в твоем распоряжении.