– Раз в году на свадьбе царевича Кощея мертвые обретают истинный облик и могут есть и пить. Только насытиться не могут и ощущать себя живыми тоже. Это все от проклятия, – Василиса опустила глаза, и я услышала в ее голосе печаль, смешанную с искренностью.

– Какого проклятия?

– Залесье умирает. Каждый год царевич пытается снова и снова жениться на царевне, чтобы стать царем Тихой рощи. Чтобы завершить обряд очищения и свадебную церемонию, новоявленная царица должна ее пережить. Вот только предыдущие царицы не доживали до утра…

– Почему? – кровь отлила у меня от лица. Мне светили не только навязанный брак с нечистью, но еще и гарантированная смерть.

– Проклятье губит их. Каждый раз, из года в год. Но эти жертвы останавливают его лишь до следующей свадьбы Кощея, – Василиса терпеливо разжевывала мне информацию, и я не слышала ни грамма сарказма в ее голосе.

– Почему ты не вышла за него замуж? – ляпнула я, присаживаясь на деревянный ящик. Он натужно заскрипел, но выстоял.

– Я связана узами брака. С Иваном-царевичем. Но этот дурак сбежал и больше не возвращался! – Василиса громко квакнула и поймала длинным языком паука в углу, завернув его вместе с паутиной и проглотив вязкую массу. – Так что хочешь не хочешь, а жить тебе тут два месяца, пока царицей кощеевой не станешь. Может, тебя это проклятье и не сгубит. Кто знает?

4

Не успела я моргнуть, как пролетел день, и Василиса повела меня в покои. Я не чувствовала рук и ног, спина болела и хотелось выть на луну, составляя компанию волку.

– Ложись, царевна. Новый день окунет тебя в новые события, – пообещала Василиса, застилая кровать простыней. Она положила мне чистые одеяло и подушку. От них пахло травами и лесом.

– Ты снова придешь за мной этим утром? – спросила я, сонно потягиваясь.

– Не знаю. Если царевичу Кощею так будет угодно, то я приду. Если нет, придет кто-то еще. Спокойной ночи, – она повернулась и поковыляла к выходу.

– Василиса, – позвала я, – спасибо.

Она остановилась, взглянула на меня через плечо.

– За что?

– За то, что рассказала. Про проклятие. Теперь я хотя бы знаю, чего ожидать.

– Мне жаль, но у тебя хотя бы есть время узнать настоящего царевича. У других четыреста девяносто девяти девиц такой возможности не было. Они попадали в Тихую рощу и умирали в тот же вечер, – Василиса покачала головой и вышла.

5

Я прокручивала в голове эту историю о бесконечных свадьбах. Кощей уже дважды представал по историям не злодеем, похищающим невест, а человеком, пострадавшим от страшного проклятия. Неужели он действительно пытается спасти лес? Но разве жизнь леса стоит того, чтобы убивать столько невинных?

Конечно же нет! Я завертела головой, отказываясь принять альтернативную реальность. Если я начну понимать Кощея, то сама буду недалека от того, чтобы стать нечистью. Как иначе можно назвать человека, который оправдывает убийства?

Я откинулась на подушку и уставилась в потолок. В дыру, сквозь которую недавно пролез Баюн, светила луна. Дул ночной ветер, вдали ухала сова. Иногда подвывал волк, но никто не откликался на его призывы.

Эта атмосфера больше не казалась мне жуткой. Я начинала понимать мотивы Кощея и других сказочных тварей. Но Баюн…он же предлагал мне сбежать, верно? Но если я убегу, разве не погибнет другая невинная девушка? Могу ли я позволить своему эгоизму взять верх?

Шумно и долго выдыхая, я пыталась откреститься от своей «миссии». Но чем больше появлялось вопросов, тем меньше я была уверена в том, что могу сбежать домой. Если я брошу все на произвол судьбы, девушки продолжат гибнуть. И тогда я буду соучастницей, ведь сбегу, но не смогу никому об этом рассказать.

– Как же мне не хватает твоих сказок, бабуль, – пробормотала я, закрывая лицо руками.

«Вот бы стать птичкой и улететь…» – вспомнила я свою детскую молитву, которую я раз за разом повторяла в уме перед сном. Родители и не догадывались о том, что я просила у Бога, а не играла в молчанку.

Когда я думала о птичке, всегда загадывала жар-птицу. На картинках в сказках она выглядела сильной, уверенной и свободной. После смерти бабушки я рассказала психотерапевту об этой формуле. Она окрестила мои слова «синдромом СУС». Ее смешили мои слова. Она уверяла, что я вырасту и обязательно стану сильной, уверенной и свободной женщиной. Для нее слова ребенка, перенесшего утрату любимого и родного человека, были шуткой.

«Значит, у Кощея тоже есть слабое место! – радостно заявила Наташка. – Помнишь сказки? Игла в яйце, все такое?! Вот и найди эту иглу! Тогда он крякнет, а тебе не надо будет замуж выходить!»

– Я так не могу, – буркнула я в ладоши, – я не убийца.

«Тогда твои косточки будут лежать в земле рядом с кучей таких же идиотин, не додумавшихся прибить этого мертвяка!»

– Ты не помогаешь, – я повернулась на бок и выдохнула.

«Ты хочешь успокоить родителей? Хочешь, чтобы Слава тебя поцеловал? А?»

– Хочу…

«Тогда забудь обо всех тупых моральных принципах и действуй!»

Слова наташкиного голоса всегда действовали на меня, как ушат ледяной воды. Я не собиралась умирать. Не собиралась обрекать людей, которых люблю, на бесконечные страдания. Я не хочу, чтобы меня отметили как «пропавшую без вести». Чтобы в интернете в каком-нибудь паблике люди устраивали из-за меня холивары. Хватит с меня плыть по течению. Пора устраивать побег.

6

Я вышла из комнаты, чтобы добраться до кухни. Сапоги и плащ Кощея давали мне необходимое тепло и осенний ветер больше не заставлял меня содрогаться при каждом порыве. В горле пересохло от волнения.

«Попью и придумаю, в каком направлении бежать», – подумала я.

Слова Баюна все еще крутились в голове, но я не могла беспрекословно доверять ему. В сказках этот кот так заговаривал людей, что они погибали. От мгновенного побега меня останавливала лишь мысль о том, что это действительно зачарованный лес, и без помощи сказочного проводника я точно отсюда не выберусь.

«Соберись, тряпка! – прикрикнула на себя. – Никто, кроме тебя самой, из этого болота тебя не вытащит. Придется побыть бароном Мюнхгаузеном».

В кухне меня встретили пустующие поверхности. Здесь не было ничего, кроме пыли и травяных крошек, оставшихся после тренировки с Василисой. Она наколдовала для меня хлеб, но он оказался таким черствым, что я чуть не сломала зубы. Лягушка объяснила, что это из-за иссякающей магии. Пришлось размачивать хлеб в воде и есть с горем пополам. Какая никакая, а все же еда.

– Что-то ищешь? – голос Кощея заставил меня подпрыгнуть.

Его силуэт стоял в самом темном углу кухни и из-за игры воображения царевич больше походил на графа Дракулу, ждущего в засаде свою жертву. Меня передернуло от страха.