И она не одна. Рядом с ней вышагивают две одинаковые фигуры.

У нас проблема, и она выглядит, как близнецы.

Я не так много рассказала вам о близнецах, но, видимо, сейчас самое подходящее время – если вообще может быть подходящее время, чтобы рассказывать о близнецах.

Джесмонд и Джарроу Найт пользуются в школе дурной славой, и своей зловещей репутацией они явно упиваются, умудряясь при этом – еле-еле – избегать отстранения от занятий.

То одному, то другому постоянно выносят письменные предупреждения. Сейчас вот оно у Джесмонда. Он выругался на мисс Суон, учительницу музыки, когда она учуяла, что от него пахнет куревом. (Я не скажу, что именно он произнёс, но представьте худшее, что можно сказать учителю, а потом проорите это во всё горло. Хотя нет, не делайте этого. Но он именно так и сделал, прямо в школьном вестибюле.)

Я вам гарантирую: когда в конце семестра срок его письменного предупреждения истечёт, какую-нибудь пакость выкинет уже его сестрица Джарроу. В прошлом году её отправили домой за то, что она подожгла Таре Локхарт волосы горелкой Бунзена, а потом их отцу пришлось разговаривать с миссис Хан и главой школьного совета.

Большинство людей стараются держаться от близнецов подальше, что довольно просто, если завидеть их издали. У них обоих одинаковая копна светлых волос до плеч. Со спины их почти не различить, да и спереди они весьма похожи, только Джарроу носит очки, а Джесмонд нет.

Томми Найт, их папа, выглядит в точности как они, только он лысеет. Я встречала его лишь однажды, когда он что-то покупал с моего лотка на школьном рождественском базаре.

Он показался мне скромным и почти не поднимал глаз. Купил коробку душистого мыла с изображениями собачек, а когда взял сдачу, сказал «спасибо» мягким голосом с правильным произношением, что было полной противоположностью того, что я от него ожидала.

Маму близнецов я никогда не видела. Не знаю даже, есть ли она у них.

Их дом находится за углом в конце нашей улицы, его окна выходят на широкую полосу травы под названием Поле, ведущую к набережной и пляжу. Он большой: отдельно стоящий двухэтажный особняк, выкрашенный в белый, с колоннами, подпирающими переднее крыльцо, и заросшим садом.

Внутри мог бы умереть футболист, и никто бы не заметил. Я прохожу мимо этого дома почти каждый день по дороге в школу и обратно.

Ну так вот, это Найты – мои более-менее соседи – и они прямо тут, в конце пляжа, где песок сменяется камнями и заводями.

С Леди, моей собакой.

И это означает, что мне придётся спуститься и столкнуться с ними лицом к лицу, не снимая клоунской маски и блестящего парика.

Я говорю себе: «Всё будет хорошо, Этель».

Иногда мне кажется, что самая большая ложь на свете – это та, которую мы говорим сами себе.

Когда мы возвращаемся в фонарное помещение, внутри оказываются трое людей, один из которых одаривает нас странным взглядом, мол: «Как это вы были снаружи, если это запрещено?» А может, дело в наших нарядах. В любом случае, мы покидаем комнату и спешим вниз по лестнице.

На обратном пути к волнолому я замечаю, что начался прилив, быстро заполняя литорали и набегая на края бетонной дорожки. Хорошо, что мы ушли сейчас. Время начала прилива всегда написано на объявлениях на каждом конце волнолома, но он всё равно ухитряется заставать людей врасплох, и все дети в Уитли-Бэй растут, слушая страшилки о тех, кто рискнул перейти затопленный волнолом и оказался унесён в море.

Когда мы добираемся до пляжа, Леди несётся ко мне, очевидно, куда менее напуганная моей клоунской маской, чем полным отсутствием головы, которое увидела раньше, – и кто же её обвинит? Близнецов я пока что не вижу, но моё зрение ограничено маской – они могут быть прямо у меня под носом, за каким-нибудь камнем.

Некогда сейчас об этом беспокоиться.

Леди обнюхивает мои ноги, убеждается, что это я, и перекатывается на спину, чтобы я почесала ей пузико, чем я радостно и занимаюсь, хотя делать это в перчатках странно.

– Вот ты бестолочь, Леди. Что с тобой случилось? – я пытаюсь успокоить её, но боюсь, что она может опять перепугаться.

Я протягиваю руку, чтобы взять её за ошейник, но его не оказывается на месте. Так что я делаю из прихваченного с собой запасного поводка петлю и надеваю Леди на шею. Параллельно я поглядываю по сторонам через глазницы клоунской маски, ища близнецов и, конечно, надеясь, что они решили убраться восвояси. Ещё я надеюсь, что Бойди держится где-то неподалёку.

Мне не везёт по обоим пунктам.

Близнецы стоят прямо передо мной.

Джарроу заговаривает первой, её глаза за стёклами очков с усилием моргают.

– Это типа твоя собака? Мы её нашли. Мы вели её… Что за чёрт?

Я подняла лицо, и Джарроу таращится на мою клоунскую маску. Я говорю ему:

– А, это, эм… для благотворительности. Мне нельзя её снимать, я должна собрать денег.

– Стой-ка. Я знаю твой голос, – говорит Джесмонд. – Ты, эм… эта, как тебя там, из нашего класса, да?

Я мешкаю, прежде чем ответить, и Джарроу успевает вклиниться:

– Точняк, Джес! Это ж Пиццелицая! Ну и угарная у тя маска!

Оба фыркают от смеха. Они говорят с ньюкаслским акцентом, джорди, – это северо-восточный говор, и обычно он изобилует восходящими и нисходящими музыкальными звуками, одновременно забавными и дружелюбными. Вот только иногда, у некоторых людей, он может звучать грубо и агрессивно – именно так и говорят близнецы, как будто стискивая зубы и напрягая губы.

Джарроу поворачивается и говорит брату что-то, чего я не слышу, и они оба хихикают.

Тут, если бы я была одна, я бы развернулась и ушла вместе с Леди. По моему опыту, это единственный верный способ поведения с подобными людьми. Но к этому времени рядом со мной оказывается Бойди.

– Всё норм, Эфф? – вот и всё, что он произносит, но этого хватает, чтобы настроение у близнецов переменилось – они как будто почуяли добычу.

– Эй! Это же Жирдяй! Как делишки, Запашок? – говорит Джесмонд.

Бойди игнорирует оскорбление, словно попросту не услышал его.

– Всё хорошо, спасибо, Джес. Вот искали собаку. А теперь нашли.

– Агась. Благодаря нам. Мы её нашли. Мы вели возвернуть её, ага, Джарроу?

Я перебиваю его.

– Где её ошейник?

Джарроу глядит прямо на меня и с усилием моргает.

– Не было на ней ошейника. Мы думали, это бродяжка.

– Но вы сказали, что вели вернуть её? – спрашиваю я. – Куда вы хотели её вернуть? Вы шли совсем в другую сторону!

– Ну-ка, погодь, – говорит Джарроу. – Мы чё, серьёзно болтаем про эту псину с Рональдом, блин, Макдональдом? Сними маску – и поговорим как следует. – Она тянет руку к моему лицу, и я быстро отстраняюсь.