Я улыбнулась. — Но ты же знаешь, что для того, чтобы родился ребёночек, женщина должна выносить его в себе целых девять месяцев… Я даже придумать не могу, как она могла бы этого не заметить… Разве что она провела в беспамятстве всё это время… — Взгляд Егора, всё такой же, напряжённо-испытующий, ждущий, впился в меня. — Или вот, может быть так: она благополучно выносила его, родила, а потом по какой-то причине потеряла память, забыла всё, что было с ней прежде, а ребёночка у неё забрали, вот она и не знает, что он где-то подрастает. Что ещё может случиться?… А к чему ты это спросил?

— Да, так. — Его лицо оживилось. — У меня был один друг… ну, давно очень, когда я ещё с бабушкой и дедушкой жил, а у него не было матери… ну, то есть, мама у него пропала без вести… а потом она нашлась… Правда, он не успел мне рассказать, что там такое с ней было… потому что я переехал сюда, к папе, а мой друг тоже уехал. Я не знаю, куда… Но куда-то очень далеко…

Боже мой!.. Чем я держалась?! Ну что же за денёк-то такой?…

Нет, реветь мне нельзя сейчас. Нет! Нельзя!

Я поднялась, подошла к окну, чтобы поправить штору. Мне хватило пары минут.

— Дождь, — сказала я. Голос звучал вполне спокойно.

Я вернулась к постели, потрепала Егора по волосам.

— Ну, что, уроки все?

— Все.

— Что делать намерен?

— Почитаю.

— Воннегута?

— Да. Мне нравится!

— Хорошо. Я приду в десять. Уложу тебя спаюшки. — Я побаюкала Егора, как маленького.

Он улыбнулся:

— Ладно.

Я поднялась и вышла.

Андрей в столовой мыл посуду.

Я тоже не люблю оставлять это дело на утро, на приходящую домработницу. Даже в посудомоечную машину не люблю складывать — тем более, когда это всего три тарелки…

Мой недоеденный ужин дожидался на столе.

— Что там? — Спросил Андрей.

— Всё в порядке, — ответила я.

* * *

Мы сели в гостиной в кресла. Андрей налил вина.

— Мне сейчас показалось, что у Егора ваши губы. — Я посмотрела на Андрея.

Тот вскинул брови, улыбнулся одними глазами и отвёл взгляд.

— Он копия матери: волосы, глаза, фигура… голос.

— Расскажите мне про мать Егора. Надеюсь, вы понимаете, что это не праздное любопытство?

— Конечно, понимаю.

И он рассказал.

* * *

Все трое познакомились на первом курсе в музыкальном училище.

Ещё на вступительных экзаменах Андрей приметил девушку: красивая, высокая, стройная, с длинными светлыми волосами, она одевалась, как хиппи, и это очень шло ей. Её звали Вера. Точнее, имя её было Вероника, но она его не любила и представлялась Верой. Вера была сирота, из детдома, и жила в общежитии.

Андрей и Сергей сошлись тоже на вступительных, после того, как однажды, в ожидании результатов экзамена, сидя в одном из классов, потренькивали на роялях известные джазовые стандарты. Потом эта ленивая перекличка вылилась в такой затяжной эмоциональный сэшн, что посмотреть на исполнителей и послушать их сбежались едва ли не все, кто был в то время в училище. Андрей и Сергей виртуозно импровизировали в течение, наверно, минут тридцати, и буквально свалились со стульев в изнеможении. Зрители бешено аплодировали, музыканты валялись каждый под своим роялем. В этот момент вошла их будущий педагог по гармонии. Она оглядела класс и спросила:

— Кто сейчас играл?

Андрей и Сергей поднялись с пола. Зрители восхищённо указывали на них.

Строгая дама сказала:

— Ваши фамилии?

Андрей и Сергей назвались.

— Запомню, — сказала дама.

Она запомнила их и до конца учёбы ставила в пример остальным студентам обоих своих любимцев.

Так друзья стали друзьями. Неразлучными друзьями.

Как-то Андрей пригласил Веру пойти с ними в кино. Потом они сидели втроём в кафе, потом гуляли, потом оба проводили её до общежития и с тех пор всегда и всюду появлялись втроём.

Как выяснилось очень скоро, Вера была влюблена в Сергея, и тоже со вступительных экзаменов. Андрея это, конечно, прибило. Но пока их дружба была дружбой троих, и никто не пытался отделиться.

Сергей вёл себя неопределённо: и на сближение с Верой не шёл, и не отталкивал её. Сегодня — да, завтра — нет. То он от неё на вечеринке не отходит, и на занятиях рядом сидит, то исчезает с той же вечеринки, а в училище избегает.

Андрей пытался уговорить Сергея не играть с Верой в кошки-мышки, говорил, что любит Веру и сможет завоевать её любовь, если Сергей даст ей понять, что надеяться не на что.

Сергей отвечал, что ничего не может с собой поделать, он Веру не любит, и не раз внушал ей это, но она говорит, что готова ждать его любви всю жизнь.

Андрей сказал, что тогда будет действовать сам, и стал осаждать девушку, настаивая на том, что она должна поставить на Сергее крест и полюбить его, Андрея.

Чтобы растормошить Сергея, Вера порой начинала разыгрывать охлаждение к нему и проявлять бурный интерес к Андрею. Андрей сначала ничего не понимал и верил, что наконец-то она сделала выбор. Это его окрыляло. Но потом Верино пренебрежение Андреем, переходило едва ли не в ненависть. Она снова буквально вешалась на Сергея, тот сдавался на какое-то время… Всё повторялось сначала, но ситуация не менялось, и была похожа на вялотекущую болезнь, поразившую всех троих.

Иногда Сергей проявлял к Андрею странный интерес и говорил:

— Полюби лучше меня, мужская любовь самая верная.

Андрей принимал это за шутку, они целовались и обнимались, паясничая. Андрею казалось иногда, что Сергея это заводит по-настоящему, но он не вникал глубоко в тему, списывая это на фонтанирующий артистизм натуры своего друга и склонность к розыгрышам и куражу.

Как-то, сдав весеннюю сессию, они втроём здорово набрались в пустой квартире Андрея, и Андрей стал решительно добиваться Веры. Она не стала сопротивляться, сказала только:

— Пусть Сергей будет рядом.

Она отдалась Андрею, целуя Сергея. Сергей в это время ласкал Андрея, и тот после Веры переключился на него.

Им понравился этот опыт, встречи повторялись и стали нормой их общения. Андрей готов был платить Сергею собой ради того, чтобы быть с Верой, та знала, что таким образом сможет взять своё от Сергея, который, разумеется, тоже получал желаемое. Как ни странно, разом прекратились муки ревности, тяжбы и скандалы, и воцарилась взаимная любовь.

После окончания училища, они сняли квартиру и жили втроём.

Все трое занимались творчеством. Джаз, соул — вот был их конёк и всепоглощающая страсть. Вера писала стихи, ребята