По мере того как Кейл шел через Святилище в третий раз, шок от событий минувшего вечера начал отступать. Разумеется, он старался держаться в тени, но сейчас чувствовал себя гораздо уверенней. Он осознал, что привычка всей его жизни — постоянно быть начеку, потому что за тобой всегда наблюдают, всегда есть глаза и уши, готовые засечь и донести на тебя в любой момент, — сейчас не особо нужна. Искупители решили — и не без основания, — что их умение следить за послушниками вкупе с жестокостью наказаний за непослушание словом или помыслом гарантируют соблюдение порядка и что по ночам, когда послушники заперты в дортуарах, обессиленные и справедливо боящиеся последствий, которые повлечет любая попытка высунуться наружу, можно ослабить бдительность. Во время этого, третьего за несколько последних часов, ночного путешествия через Святилище Кейл заметил, и то лишь вдали, только одного Искупителя.

Странное, но приятное возбуждение охватило его: ненавистные ему люди, казавшиеся неуязвимыми и всемогущими, таковыми не были. Он перехитрил Боско, убил Лорда Дисциплины и теперь спокойно передвигается по Святилищу. Глубоко в подсознании, однако, звучало предупреждение: «Не зарывайся! Будь осторожен, а то как бы дело не кончилось виселицей».

Но сколько бы он ни прислушивался к этому внутреннему голосу, каким бы безрассудным ни казался подобный поступок, вернуться в покои Лорда Дисциплины имело смысл. Убегая оттуда с девочкой, он кое-что прихватил, но если им четверым выпадет удача выбраться наружу, то понадобится… Вообще-то, он не знал, что именно может им понадобиться, но в комнате покойника наверняка можно найти кучу нужных вещей, и было бы глупо не воспользоваться случаем. При удачном стечении обстоятельств у Кейла было в запасе часа четыре, прежде чем кто-нибудь зашевелится.

Через десять минут он уже стоял над мертвым телом Пикарбо, а еще минуту спустя принялся за поиски. Заниматься ими было непривычно, потому что глаза разбегались от обилия вещей. Послушникам не разрешалось иметь ничего. Считалось, что даже Искупители должны владеть лишь семью предметами — почему не восемью или не шестью, не знал никто. Но покои Пикарбо ломились от вещей. Назначения многих из них Кейл не знал, и ему хотелось просто повертеть их в руках и поразмышлять, для чего они нужны. Как непривычно и приятно, например, было прикоснуться к помазку, сделанному из барсучьего меха, или ощутить восхитительный аромат и нежную скользкость кусочка мыла. Но угроза смерти вскоре умерила его любопытство, и он начал выбирать только то, что могло уместиться в найденном им там же рюкзаке: ножи, телескоп — потрясающая вещь, в которую Пикарбо, как однажды видел Кейл, смотрел через бойницу в стене, — точильное приспособление для его медицинских инструментов, травы, которые он использовал для врачевания ран, тонкие боры, нити, клубок бечевы. Кейл обыскал шкафы, но большинство из них оказалось забито поставленными друг на друга лотками с законсервированными фрагментами женских тел. Большинство из них Кейл, разумеется, не мог идентифицировать. Не то чтобы он испытывал необходимость найти оправдание убийству Пикарбо — этот человек у него на глазах многократно избивал детей, якобы в порядке официального наказания, а одного даже забил до смерти, — но вид тщательно сохраненных частей человеческих тел вызвал у него отвращение и ощущение ужаса.

Стараясь не смотреть на несчастное существо, лежавшее на секционном столе, Кейл подошел к одной из внутренних дверей и открыл ее. Затхлый дух резко ударил в ноздри. Кейл и раньше всякий раз, когда оказывался в замкнутом помещении, где находилось больше двух Искупителей, замечал, что от них исходит странный, чтобы не сказать дурной запах. Но в этой комнате, казалось, даже стены были пропитаны этим зловонием, словно бы все, что находилось внутри, включая сам живой дух комнаты, протухло насквозь.

На обратном пути Кейл решил не смотреть на тело девочки, но все же что-то привлекло к ней его внимание. Мельком взглянув на аккуратные раны, тщательно прорезанные на красивом молодом теле, он испытал непривычный прилив жалости от того, что нечто столь мягкое и нежное было загублено столь жестоким образом. Потом его взгляд упал на лежавший в металлическом лотке маленький твердый предмет, который Лорд Дисциплины извлек из живота девочки незадолго до того, как Кейл первый раз покинул эту комнату. Он не был костью или чем-то ужасным. Золотисто-коричневый полупрозрачный предмет формой и плотностью напоминал маленький голыш, отполированный долгим пребыванием на дне быстро текущей реки.

Кейл осторожно тронул его указательным пальцем, потом взял в руку, поднес к глазам, понюхал. Запах едва не сбил его с ног, словно невидимые частицы странных, но восхитительных духов разом проникли в каждую клеточку его мозга. На миг у него закружилась голова, и он едва не лишился сознания. Однако надо было быстро делать то, зачем он сюда пришел. Кейл глубоко вдохнул и продолжил поиски. Он сунул в рюкзак еще несколько предметов, которые, по его разумению, могли пригодиться, а также несколько таких, которые просто понравились ему на вид, после чего вышел за дверь и направился в свое тайное убежище.

Кейл планировал побег уже почти два года. Надо понимать, что осуществить свой план он надеялся едва ли, поскольку слишком мал был шанс на успех. Искупители переворачивали небо и землю, когда приходилось возвращать беглецов, а наказанием этим безумцам было вздергивание на дыбе, повешение и четвертование. Насколько знал Кейл, никому еще не удалось ускользнуть от Псов Рая, и его долгосрочный план сбежать от Искупителей состоял в том, чтобы дождаться своего двадцатилетия, когда его отправят на границу, и тогда воспользоваться каким-нибудь удобным случаем.

Однако, подумал он, хорошо, что я начал готовиться заранее. Пробираясь вдоль амвона, Кейл старался не взвешивать свои теперешние шансы на успех. Тем не менее его не покидало чувство острого сожаления по поводу случившегося. Спасение девочки было бессмысленным. Единственное, чего он добился, так это то, что его почти наверняка убьют, так же как Смутного Генри и Кляйста. Идиот! Кейл сделал глубокий вдох и попытался успокоиться. Но девочка казалась такой счастливой прошлым вечером, ее улыбка была такой… какой? Ему было очень трудно описать, что он испытал, увидев кого-то по-настоящему счастливым. Именно это ощущение вернулось к нему, когда он стоял в темном коридоре, смертельно бледный, содрогаясь от тошнотворного ужаса той жестокости, что увидел в комнате Лорда Дисциплины, и кипя от гнева. Чувство гнева было ему привычно, но впервые в жизни он дал ему волю. «Ничего хорошего из этого не вышло, — мысленно признался он себе. — Совсем ничего хорошего!»

И вот он на месте, в маленьком проеме позади главного амвона, в основании которого с одной стороны имелась щель — не то чтобы проход, просто часть внутренней стены здесь неплотно прилегала к зубчатой внешней стене Святилища. Кейл боком, втянув живот, с трудом протиснулся в нее. Через несколько месяцев он станет слишком большим, чтобы проникать сюда. Но пока он сумел, протянув руку, ухватиться за выступ, который выдолбил в стене, когда был меньше, и втянуть себя внутрь. Внутри из-за темноты ничего не просматривалось, однако помещение было крохотным и хорошо знакомым ему на ощупь. Распластавшись, Кейл вытащил один расшатанный кирпич, потом другой, соседний, затем сдвинул две половинки кирпичей, лежавших сверху.