Поскольку, несмотря на контузию и легкие ранения, Гитлер остался жив, известие об этом посеяло неуверенность среди заговорщиков. Некоторые из них (командующий Резервной армии Фромм, командующий войсками Западного фронта Клюге) отказались поддержать выступление. Дезорганизация в рядах заговорщиков привела к краху их планов и быстрому разгрому заговора.

По обвинениям в участии в заговоре было казнено 5 тысяч человек. В качестве орудия казни использовались струны от фортепиано, закрепленные на крючках для разделки мясных туш. Агония повешенных нередко продолжалась несколько минут. Эти жестокие казни снимались на кинопленку. Отрывки из 48 километров заснятых кинопленок показывали в воинских частях для устрашения возможных оппозиционеров. Десятки тысяч человек, обвиненных в пособничестве заговорщикам, были заключены в концентрационные лагеря.

Чтобы избежать казни, фельдмаршал Клюге принял яд. 14 октября к фельдмаршалу Э. Роммелю, поправлявшемуся дома после тяжелого ранения, В. Кейтель направил генерала В. Бургдорфа и генерала Э. Майзеля. Кейтель приказал им захватить с собой яд. Роммеля оставили в машине вместе с Бургдорфом. Через некоторое время Роммель был найден мертвым. Было объявлено, что Роммель умер от ран, полученных им 17 июля во время авианалета.

Постоянное недовольство Гитлера военными, которых он винил в неудачах на фронтах, после событий 20 июля 1944 г. обрело форму тотального недоверия к армии. Узнав, что начальник корпуса связи генерал Филлгибиль был заговорщиком, Гитлер разразился грозной речью: «Теперь я знаю, почему все мои великие планы в отношении России провалились в последние годы! Если бы не эти предатели, мы бы давно одержали победу. Вот мое оправдание перед историей. Теперь мы узнаем, имел ли Филлгибиль прямой провод в Швейцарию и передавал ли все мои планы русским. Его надо, безусловно, допросить!.. Еще раз я был прав. Кто хотел мне верить, что нельзя объединять весь вермахт под единым командованием! Под одним человеком вермахт – это угроза! Вы думаете, что я случайно создал так много дивизий СС? Я знал, что мне надо было сделать это наперекор силам оппозиции».

Партийный аппарат развернул пропаганду против военных верхов. В передовице, опубликованной в газете «Ангрифф» 23 июля 1944 г., Роберт Лей писал: «Дегенеративная до костей, с голубой кровью до идиотизма, тошнотворно разложившаяся и трусливая как все омерзительные существа, – такова аристократическая клика, которую заразили евреи против национал-социализма… Мы должны уничтожить заразу, искоренить ее… Недостаточно просто схватить виноватых… мы должны истребить всю их породу». Шпеер вспоминал: «Гаулейтеры открыто сокрушались по поводу того, что в 1934 г. штурмовики уступили вермахту. Теперь они рассматривали прежние попытки Рёма создать народную армию как упущенную возможность. Такая армия породила бы свой офицерский корпус, пропитанный духом национал-социализма, утверждали они. Отсутствие этого духа стало причиной поражений последних лет».

Контроль над армией со стороны нацистской партии и СС усилился. В вооруженных силах традиционная для военных форма приветствий была заменена вытягиванием руки и восклицанием: «Хайль Гитлер!».

Еще до покушения Гитлер собирался отправить в отставку Цейтцлера. Сперва Гитлер хотел назначить вместо него генерала Буле. Но так как тот пострадал во время покушения 20 июля и было неизвестно, когда он поправится, то выбор пал на Гудериана. Это означало, что в период тотального недоверия к военачальникам, Гитлер видел в апологете молниеносной войны наиболее подходящую фигуру, которая внушала ему доверие, несмотря на частые разногласия с ним по методам ведения военных действий.

Гудериан не только поддержал Гитлера, требовавшего избавиться от «подозрительных элементов» в руководстве вермахта, но стал расправляться со всеми, кто мешал ему в прошлом. Гудериан писал: «Обсуждался вопрос о почти полной замене офицерского состава генерального штаба сухопутных войск. Нужно было заменить прежних офицеров, так как некоторые из них были ранены во время покушения на Гитлера, например, начальник оперативного отдела генерал Хойзингер и его первый помощник Брандт, другие подозревались в пособничестве заговорщикам и были поэтому арестованы, третьих я считал по их прошлой деятельности неподходящими, остальных же следовало заменить по той причине, что они никогда не видели фронта».

Во время встречи Гудериана с Гитлером 21 июля последний утвердил его предложения по кадровым переменам в генеральном штабе. Заняв пост начальника генерального штаба сухопутных войск, 21 июля Гейнц Гудериан издал приказ, в котором говорилось: «Каждый офицер генерального штаба должен быть национал-социалистическим руководителем не только… показывая пример образцовым поведением в политических вопросах, но и активным участием в политическом воспитании молодых командиров в соответствии с положениями фюрера… Отбирая офицеров генерального штаба, высшие командиры должны ставить черты характера и духа выше ума. Подлец может быть хитрым, но в час беды он все же может подвести, потому что он подлец».

Однако призывы к преданности фюреру и консолидации страны разбивались о растущие противоречия внутри нацистского государства. Резкое ухудшение положение Третьего рейха после поражений, нанесенных Красной Армией, и десанта союзников в Нормандии, заставляли руководителей Германии прибегать к чрезвычайным мерам, которые зачастую порождали лишь путаницу. Гудериан внес предложение создать ландштурм (ополчение) из военнообязанных, но не призванных на воинскую службу вследствие их занятости на военных предприятиях. Основу ландштурма должны были составить штурмовые отряды (СА). Это предложение поддержал начальник штаба СА Шепмак, а затем и Гитлер. Однако на другой же день Гитлер решил поручить создание таких отрядов не СА и Шепмаку, а аппарату нацистской партии и его руководителю Борману. Так возник «фольксштурм».

Между тем потери, которые несли немецко-фашистские войска, и продолжавшееся отступление вели к нехватке личного состава и техники. Опытных рабочих мобилизовывали на фронт, но часто их не могли подготовить для обслуживания современного вооружения, так как после утраты Румынии в Германии не хватало горючего для танков и самолетов. Посетив аэродром под Берлином, Шпеер обнаружил, что обучавшиеся на пилотов могли летать на самолетах лишь по часу в неделю. В декабре 1944 г. Шпеер выразил Гитлеру озабоченность в связи с тем, что танкисты получают неадекватную подготовку потому, что у танков, на которых они обучаются вождению, нет горючего.

Между тем отступление немецких войск под натиском превосходящих сил Красной Армии Гитлер воспринимал как измену. Узнав о том, что командующий группой армий генерал Рейнгардт и командующий 4-й армии Госбах дали приказ на отступление, Гитлер, по словам Гудериана, стал кричать: «Это предательство! Немедленно сместить обоих с должности вместе с их штабами, ибо они-то об этом знали, и ни один не прислал донесения!» По словам Гудериана, в январе 1945 г. для Гитлера было характерно «безграничное недоверие к генералитету».

Для обвинений военачальников в нежелании сражаться были определенные основания. 25 января 1945 г. Гудериан встретился с Риббентропом и доложил ему об обстановке на фронтах. Гудериан предложил рейхсминистру иностранных дел пойти к Гитлеру и «предложить ему действовать в направлении заключения хотя бы одностороннего перемирия». Риббентроп решительно отказался идти к Гитлеру и очевидно сообщил последнему о визите Гудериана.