— Ну, от кого лом, а от кого и миллион, — сразу не определившись, перейти ли ей, отшучиваясь в режим застолья, или всё же перевести захлёстывающий эмоциями монолог в диспут, посчитав свою фразу весьма удачной, а в чём-то и очень конструктивной, парировала Тамара Сергеевна.

Макс, уже настроивший себя, как ему казалось, на отдых телом, никому ничего не хотел доказывать, и перспективы в этом диспуте никакой не видел. Впрочем, с жизненной целью — создать богатое государство, он был согласен. И сам все делал для этого. Он реально создавал рабочие места, давал людям работу, в конце концов — создавал продукты и услуги, которые в свою очередь давали рабочие места другим людям, обслуживающим продукты и услуги — продавцам складов и магазинов, транспортным компаниям, телефонистам, энергетикам и так далее. Он реально осознавал государственную значимость того, что он созидал, впрочем, совершенно не нуждаясь в административной засветке: «Вот, мол, товарищи, наш герой, так сказать, ударник, значит, капиталистического труда». Да, он стремился получить доход и для себя, и для своей семьи, но никого при этом не интересовало, что случались и убытки. Пропадал отгруженный товар, воровал персонал на складе, не рассчитывались дебиторы, подводили со сроками поставщики, кидали бандиты, наезжали силовики… Но несмотря на свои проблемы, он исправно оплачивал те же телефонные переговоры, услуги связи, транспортные расходы, выплачивал зарплату. То есть, говоря высокопарно — за свой счет, как мог, созидал экономику государства.

Макс терпеть не мог болтовни, но сейчас она его почему-то не задевала, и он, всё-таки улавливая необходимость возвращения к застолью, подозвав юную официантку, попросил подать ещё оставшимся за столиком Лидочке и Тамаре Сергеевне разливного крымского портвейна, а себе — сухого вина.

— Необычный вы какой-то, Максим. Сам по себе — не похожий на других, — впервые позволила напомнить о своём существовании, вдруг показавшаяся Максу помолодевшей, раскрасневшаяся от свой смелости, Лидочка.

— Да я по жизни такой — «на самоті», — у Макса не было желания изливать душу, но он потихоньку начал раскручивать Лидочку для поддержания разговора.

— Нет, правда, — клюнула на его уловку Лидочка. — Вы так много молчите, но при этом молчанием как бы поддерживаете разговор. А если говорите, то обо всём — и не о чём. Вот и вино заказываете для себя такое, которое здесь, наверное, никто не пьет.

— Надеюсь, я вас этим не обидел, — рассмеялся Макс, — Да, действительно, я не смешиваю при употреблении креплёные и сухие вина. Сухое вино, которое я заказываю, называется «Алушта». Замечу, что оно для меня даже не на уровне известных марок, скажем, французских, либо испанских вин. Чисто субъективно, ставлю их значительно выше. И абсолютно согласен с Тамарой Сергеевной. Только пока ещё не достаточная сила нашего государства не может донести миру то, что мы на самом деле очень и очень богаты своими ресурсами, да и продуктами, такими, скажем, как вот это сухое вино, и что это в действительности дорогого стоит, — по-актёрски приподняв подбородок, многозначительно ткнув указательным пальцем в небеса, без тени улыбки подыгрывая Тамаре Сергеевне и продолжая слегка заигрывать к Лидочке, но в душе смеясь — прикалываясь, как будто он находился на броневике, а не в прильнувшем к морю баре, сотрясал Макс окружающий мир выдыхаемым паром.

Тамара Сергеевна совсем захмелев и от сказанного, и прежде всего — от незаметно подкравшегося, но мощно наконец ударившего по мозгам портвейна, и от неугомонно блуждавшего в ней революционного порыва, уже не могла определится: воскликнуть «Ура!» или «Пора!».

На «Пора!» уже намекали работнички прибрежного бара, на дверях которого красовалась табличка «Круглосуточно», но опустошённые глаза скучающих официантки и бармена по-пролетарски требовали: «Караул устал!»

— Ой, котик! — внесла свою лепту Лидочка, — и откуда он здесь взялся, — совсем по-детски пропищала она, наивно полагая, что облюбовавший её ножки чёрный котик в санаторной столовой и этот — одно и то же лицо.

Макс безудержно рассмеялся, как бы подтверждая хмельную радость по поводу прибытия котика, и опустил приподнятые в хохоте руки на коленки — на левую свою и на левую Лидочкину.

* * *

Где-то внутри Макса, незримо для человеческих глаз, но неподдающийся восприятию самим человеком, реально существовал иной мир — мир внутренних органов человека.

Словно в гигантском океанском лайнере огромная команда матросов исправно выполняла все команды капитана — человеческого мозга. Правда, порой, команды корректировались замполитом корабля — сердцем.

— О, сухое винцо пошло, — прикалывались матросы, работающие в отделении Желудка и левого полушария головного мозга — полушария удовольствия.

— Чего радуешься?! Мы больше двух бокалов нормально не прокачаем. Чего доброго, если хозяин переберёт, то дело и до язвы может дойти, а там, Господи упаси, недалеко и до пробоины, — ворчал мичман отделения поджелудочной железы.

— Ой, не каркай, — прикрикнул заместитель капитана по работе с важнейшим органом — Печенью, — Ты лучше за своей луковицей присмотри, а то что-то выпирает и давит на мое отделение, — командовал он мичману Поджелудочной.

— Как дела на нижней палубе? — не унимался Капитан.

— Песок пытаемся прокачивать, но местами не успеваем. Вино — это здорово, но нам бы минералочки, а то через годик песочек может превратиться в камни, — по-деловому отрапортовал зам по почечному отделению.

— Нам вино не в кайф. Ещё два часа назад на улице в санатории Хозяин хлопнул стакан кефира. Мы его ещё не переработали, а при взаимодействии с вином может пойти реакция — выхлоп газов по всем отсекам, — рапортовал ответственный за работу Кишечника.

— Пропускайте газы исключительно через стенки сосудов, а то хозяин что-то заподозрит, пойдёт к проктологу, а с тем, ну на хрен, связываться не стоит: начнёт вмешиваться во внутренние дела, — как-то не по-военному смутившись, продолжал капитан.

— А нам лишь бы не к венерологу, — заржала команда с самого низу, вечно сующая свой нос куда ни попадя.

— Разговорчики, — рявкнул пришедший в себя Капитан.

— Ой, что-то у меня в каюте фривольно потеплело, — вдруг стал напевать замполит, среагировав на такое же фривольное действие Хозяина — укладывание правой руки на левую коленку Лидочки.

— Правое полушарие, приготовиться к отбою, — оценив ситуацию, начал раздавать команды Капитан, поняв, что полушарие, отвечающее за рациональные действия, уже может отдыхать.

— Отделение сперматозоидов, закончить приём пищи! Объявляю в вашем отделении боевую готовность первой степени! — чётко, зная своё дело, хрипло пробасил Капитан.

Отделение сперматозоидов было образцово-показательным — всегда было готово к бою, все работы по оперативному несению службы выполняло без промедления — не раздумывая, как того и требовали циркуляры, исходящие от самого Хозяина.

Капитан знал, что этим парням лишний раз команду повторять не надо. Где-то защёлкали рычажки множества механизмов, загорелись мигающие красные лампочки, заревел звуковой ревун, сигнализирующий, что боеголовки уже на месте, и можно подымать ракету.