через пропасть, зияющую между нами, которая, казалось, с каждым моментом становилась все шире. Его губы растянулись в ухмылке, которая говорила все, о чем я не хотела слышать. Это было снисходительное напоминание, что я добровольно сдамся монстру, с которым не хочу иметь ничего общего. Но во тьме внутри меня горели угольки пламени, ожидая удобного момента, чтобы сжечь его мир дотла. Момента, когда я смогу подняться и напомнить миру, почему никогда нельзя недооценивать обиженную женщину.

Мой взгляд упал на его рот, на губы, распухшие от жестокости поцелуя.

– Если хочешь, чтобы я тебя не касался, то настоятельно рекомендую тебе перестать так смотреть на меня, звезда моя.

– Да я вообще никак на тебя не смотрю, – сказала я, сглатывая комок в горле.

– Между любовью и ненавистью тонкая грань, детка, а ты смотришь на меня так, будто не можешь решить, поцеловать меня или убить. – Его губы расплылись в пугающе высокомерной улыбке.

– Ты – проклятие моего существования, – сказала я, качая головой с горькой улыбкой, оторвав взгляд от его рта и пытаясь избавиться от желания почувствовать его губы на своих, от желания упасть в его крепкие объятия, закутаться в тепло его тела.

– А ты – все, чего я всегда хотел, и даже больше, – ответил он, и его слова могли бы показаться сладкими, если бы не их горечь.

Лицо у него пылало злобой, будто он винил меня в том, что я не хочу его так, как он хочет меня.

– Продолжай лгать себе, мин астерен. Поверь, я не настолько глуп, чтобы верить лжи, которая льется с твоего языка, противореча тому, как в унисон бьются наши сердца. Я знаю все твои секреты.

Я скривилась, и на короткое мгновение наши взгляды встретились. Легкие у меня сжимались от надрыва, будто я только что пробежала через весь разрушенный город, а тело устало от напряжения, которое удерживало меня на камне. Все это время он просто сверлил меня мучительным взглядом, погружаясь глубоко внутрь, заставляя чувствовать себя неправой на инстинктивном уровне.

Мудак.

Я двинулась раньше, чем мой мозг успел среагировать, спрыгнула с камня и шагнула к нему. Он заключил меня в объятия, его руки удобно легли мне на ягодицы, а я обвила свои ноги вокруг его талии. И теперь мой рот накрыл его губы. Теперь я погрузила пальцы в его волосы, пожирая его рот своим. Он шевельнулся, когда я схватила корону у него на голове, сорвала ее с серебряных локонов и отбросила в сторону. Со звоном отскочив от камня, она замерцала в свете заходящего солнца, когда мы на короткое время оторвались друг от друга, чтобы взглянуть на нее.

Калдрис ухмыльнулся, приподнял бровь и посмотрел на меня с игривым вызовом во взгляде.

– Может, мне снова надеть ее? Может, моя половина хочет трахнуть короля?

– Ты не король, – сказала я, яростно расшнуровывая его тунику.

Запутавшись, я разорвала шнурки, опустив руку вниз, туда, где у него в штанах ждала меня та часть его тела, которая была мне нужна.

– Пока еще нет, – сказал он.

Слова повисли между нами, но я не придала им значения. Мне не хотелось думать о последствиях этого заявления сейчас, когда я стаскивала с него тунику через голову. Бросив ее на камни, я снова наклонилась к нему и впилась в его рот своим. Мне не хотелось ничего, только бы на время забыть, кто он, позволить себе почувствовать что-нибудь другое, а не бесконечную мучительную скорбь, грозившую поглотить меня.

Скорбь по Мелиан. Скорбь по мужчине, которого я любила и который никогда не существовал.

Когда он проник языком мне в рот, вырвалось рычание, исходившее из глубины его души. Он уложил меня на землю и накрыл своим телом, так что мой позвоночник вдавился в землю под его весом. Развязав шнурки на моей тунике, он скользнул рукой внутрь, чтобы обхватить мою грудь под тканью.

Я опустила руки к его брюкам, лихорадочно распутывая завязки на ширинке пальцами, которые, казалось, отказывались действовать, потому что его язык снова и снова погружался мне в рот, а может, потому что он сжимал мне сосок, добавляя сладкой боли к нахлынувшим на меня ощущениям.

Расправившись наконец с завязками, я потянулась рукой внутрь и, крепко сжав его член, провела по нему от основания до головки, получив огромное удовлетворение от стона, который раздался в ответ. Он спустил штаны, оголив себе зад, и слегка приподнялся надо мной, чтобы развязать мои.

Он завладел моим ртом и освободил его лишь для того, чтобы покрыть поцелуями шею, грудь, тело, спускаясь все ниже, его лицо скользило по ткани туники у меня на животе, когда он стягивал штаны с моих бедер. Стащив с меня штаны, а вместе с ними и ботинки, он отшвырнул их в сторону и снова накрыл меня своим телом.

Земля подо мной была промозглой, по коже размазывалась холодная как лед грязь. А его тело было теплым и согревало меня, когда он устроился между моими раздвинутыми бедрами. Улегшись на меня, он снова впился мне в рот губами, а я потянулась, чтобы схватить его за ягодицы. Нас больше не разделяла ткань, и жар его члена был подобен раскаленному клейму, впивающемуся в меня.

Он застонал, отстраняясь от моего рта, чтобы посмотреть мне в лицо, пока я смотрела в узкое пространство между нашими телами. В таком положении все в нем казалось более пугающим: его тело, более крупное и рельефное, целиком накрывало собой мое. Несмотря на прозвище, которым он меня называл, за те недели, что я его знала, я всего лишь несколько раз чувствовала себя маленькой – деткой.

Но теперь, когда я увидела его истинную форму и размеры, смысл этого прозвища стал понятен гораздо лучше. По сравнению с ним любой человек выглядел бы маленьким.

– Скажи лишь слово, и я остановлюсь, – сказал он, хотя его лицо исказила гримаса боли.

Не было никаких сомнений, что такая остановка дорого ему обойдется, и мелочная часть меня хотела заставить его заплатить за это. Но вместо этого я потянулась к нему, взяла его за член и, сжав губы, направила его внутрь себя.

– Я не хочу, чтобы ты притворялся милым прямо сейчас, – сказала я.

Из груди у меня со свистом вырвалось дыхание, когда он уставился вниз, на то место, где его член прижимался к моей киске. Один рывок вперед, и он был бы внутри меня, пронзая заживо той самой частью, которую я должна ненавидеть больше всего на свете.

– Ты – бог. Так давай, трахни меня как бог.

Он зарычал, толкнувшись вперед бедрами, пока в меня не вошла головка. Мое тело изо всех сил пыталось растянуться, чтобы принять его, но