— А что с ним не так? Разве у тебя там не всё гладко? Рапорт капитана я читал, всё по плану.

— В том-то и дело, полковник, — вздыхаю, готовясь к нагоняю. — Наш план исключал человеческий фактор. Но обстоятельства изменились. Нет необходимости в исполнении дальнейших действий в отношении гражданки Голавлёвой.

— Голавлёвой? — Понимающе усмехается Миронов. — Или всё-таки Акмановой?

— Олег Владимирович, — я качаю головой, но сдаюсь, понуро опускаю голову и выпаливаю, как на духу. — Акмановой.

— Эх, Дениска! И что мне прикажешь делать? — Вздыхает полковник. — Был бы жив твой отец…

— Он никогда не допустил бы, чтобы его невестку признали недееспособной в рамках очередного дела, — дерзко улыбаюсь старику. — Дядя Олег, пожалуйста. Я хоть раз подводил вас и управление?

— Так и знал, что нужно было задействовать Савву Тихомирова, — крякает мой крёстный отец и криво улыбается. — Сам разрулишь?

— Не сомневайтесь, — заверяю его. — Лукерья передаст мне все полномочия по доброй воле, только дайте отмашку прикрыть её историю болезни. Пожалуйста!

— Ох, беда с тобой, Дениска. — Он довольно хохочет. — Даже интересно посмотреть, как выкручиваться будешь?

— Вы же меня знаете, — ухмыляюсь в ответ, — что-нибудь непременно придумаю.

— Ладно, ступай. Можешь забирать гражданку Акманову из медицинского учреждения.

— Спасибо, полковник.

— Надеюсь, хоть я доживу до внуков от тебя, — смеётся он, вызывая широкую улыбку на моём лице.

— И я, дядя Олег!

В длинном коридоре слышатся торопливые шаги.

— Денис, подожди! — Останавливает меня женский голос. — Ты чего, злишься?

— С чего вы взяли, капитан?

— Так нужно было поступить, это же и был наш план. Завтра я оформлю все бумаги, акции Лукерьи перейдут к тебе, так как её признают недееспособной.

— С каких пор вы перестали мне доверять, капитан? — С усмешкой спрашиваю у неё. — Я же предупредил, что план меняется и у меня всё на мази.

— А если ты ошибся, Денис?

— Я никогда не ошибаюсь.

Она мнётся, подбирая слова. Ей нужно очень постараться, потому что я в невероятном бешенстве.

— Ты больше не приходишь ко мне, Денис, — неправильное решение, капитан!

— Я женат, ты, часом, не забыла?

— Значит так, майор? — Недобро усмехается она. — Всё равно будет по-моему!

— Я забираю Лукерью домой, Катя. Прямо сейчас. — Проникновенно смотрю в глаза Гординой. — Миронов дал добро.

— Ты сошёл с ума, Акманов! — Выплёвывает она. — Ты пожалеешь об этом.

— Не слишком ли много сумасшедших вокруг тебя, Катя? — Смеюсь в ответ, но тут же прекращаю, склоняясь ближе к её лицу. — Я забираю жену домой и дальше веду это дело сам. Сунешься вставлять палки в колеса, я подам рапорт о том, как ты вывернула нашу легенду в личных целях.

— Почему, Денис?

— Катя, Катенька, ты опять забыла! — Медленно говорю ей. — Я женат. Никому не позволю обижать свою жену.

Как только за Денисом закрывается дверь, и я остаюсь один на один со своими ночными кошмарами последнего месяца моей странной изменившейся в один миг жизни, за спиной слышится уверенный стук каблучков.

— Вот увидите, Лукерья, всё к лучшему, — говорит мне врач Гордина. — На моей практике было столько очаровательных негодяев и абьюзеров презентабельной наружности, что и не счесть.

Я не хочу спорить. Что я могу ей доказать? Что Денис никогда бы не поднял на меня руку? Я его забыла… Сейчас он заботится обо мне. Но ведь больше некому… Никого, кроме него и нет рядом. И вообще в моей жизни.

— Палата у вас будет одноместная, — вклинивается в мои мысли врач. — На обед уже не успеете, но в пятнадцать часов будет полдник. А там уж и ужин скоро.

В тумане бреду за ней в палату. Свой одноместный люкс с туалетом и душевой. Стараюсь не думать, где я нахожусь. Хотя бы без соседей.

Я ложусь на койку и смотрю в стену несколько часов. Прокручиваю раз за разом свои воспоминания, как заезженную пластинку, но нет ни малейшего намёка даже на призрачное присутствие в моих воспоминаниях моего мужа.

Я решаюсь выйти, когда всё отделение зовут на ужин. Беру поднос и сажусь за самый дальний стол, спиной к стене, лицом — к залу. Вижу каждую женщину, что входит сюда.

С облегчением понимаю, что меня положили в женское отделение. Судя по виду других пациентов, они вполне нормальные, как я.

Мне даже становится смешно от своих мыслей: на сколько плохи мои дела, если я лежу в психушке и сравниваю себя с другими пациентами?

— Можно я сяду с тобой? — Слышу тихий голос.

Передо мной девушка примерно моих лет. Киваю, стараясь не показать, как она пугает меня. Смотрит на меня пустыми глазами, грустная и вялая.

— Меня Диана зовут, — говорит она. — Ты новенькая?

— Да, — киваю ей. — Лукерья.

— Красивое имя. — Она некоторое время ест молча. — Уместно спросить, за что тебя здесь?

— У меня амнезия, — просто отвечаю ей. — А тебя?

— Я из другого мира, — уверенно заявляет мне, вселяя в меня настоящий ужас. — Мы, попаданцы, путешествуем по разным мирам, как бы это объяснить… — Она на мгновение затихает, — астральное тело перемещается сквозь эпохи и пространства, попадает в физическое тело, которое сейчас находится именно в настоящем времени и мире…

Кажется, меня тошнит. Она всё продолжает и продолжает, а я чувствую головокружение и борюсь с подступающими слезами. Всё очень-очень плохо. Просто катастрофично. Я не могу остаться здесь. Не выдержу. Точно сойду с ума!

— Ваши писатели-фантасты давно пишут на эту тему, — как ни в чём не бывало продолжает она. — Ты же знаешь, что сюжеты книг не берутся из пустого места? Так вот, я уверена, что основоположником данного направления в литературе был такой же попаданец. Он и описывает свой опыт путешествий. Очень реалистично! Обязательно почитай!

— Спасибо, попрошу мужа привезти мне пару книг, — из вежливости говорю ей.

— Попроси, — кивает она. — Забавная история. Я в шестидесятых в Париже встретила новенькую в этом деле, тоже в клинике, само собой, — она ярко улыбается, — Жанетт сдал в лечебницу её муж, потому что она его забыла. Вот умора! Девчонка легла спать в своём мире, в современном для неё, вроде двухтысячном году, в предместье Марселя, а проснулась в кровати с незнакомым мужиком в небольшой квартирке в Париже версии 1965 года. Вот умора!

— А может время оставаться тем же, а меняться только некоторые детали? — Неожиданно интересуюсь я её рассказом.

— Никто в точности не знает, как это работает. — Вздыхает она. — Но ты почитай!