— Не знаю. Предлагают работу в Вашингтонской больнице в Сиэттле, но есть предложения из Бостона и Техаса. — Лора вздохнула и покосилась на часы — в семь встреча с друзьями, а она ещё даже не начинала собираться! Отпраздновать окончание учёбы собирались тесной компанией в любимом баре.

— Сиэтл? — в голосе Гортензии послышалась надежда. — Детка, может, ты вернёшься домой?

— Я ещё не решила. Но обязательно определюсь к нашей встрече. Как папа?

— В Вашингтоне, — в голосе мамы послышалась плохо сдерживаемая тоска. — Я его почти не вижу, знаешь.

В груди шевельнулось чувство вины — слишком долго Лора не была дома. Звонки, встречи два раза в год: взрослая жизнь не оставляла времени на общение с близкими. По-прежнему безоговорочная любовь к родителям осталась, но желание заслужить одобрение отца давно утихло. Лора сбросила розовые очки, поняв, что для него карьера всегда была на первом месте. И здесь она точно пошла в Александра. А мама осталась совершенно одна. Могла ли она бросить её теперь? Так в свои двадцать шесть Лора вернулась в Сиэтл.

Подающий надежды ординатор-кардиохирург, Элеонора Смит быстро влилась в коллектив и сама не заметила, как погрязла в рутине. Работа-дом, дом-работа — мир схлопнулся до одной дороги туда и обратно. Отец готовился к очередной избирательной кампании, стал нервным, дёрганым, и на редкие и робкие попытки жены разговорить, узнать, как дела, огрызался. В этот раз борьба предстояла нешуточная, и в тур по штату Александр забрал жену с собой. Лора и сама не могла понять, отчего провожает их с тяжёлым сердцем, но тревога не отпускала. А потом прогремел гром.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Лора, включи скорее новости! — в ординаторскую влетел запыхавшийся Клинт — широкоплечий брюнет из ортопедии. Картинка на экране послушно сменилась, вверху вспыхнула надпись: экстренная новость. Не отрывая глаз, Лора нажала на звук, и голос ведущего ворвался, как сквозь вату:

— … в сенатора от штата, Александра Смита. Преступник открыл стрельбу во время выступления на стадионе Редмонда. По данным полиции есть жертвы. Так же пострадал охранник, ему оказывают помощь в местной больнице. Мы будем следить за…

— Мама… — Лору оцепенела. Липкой волной растёкся по спине страх, разлился слабостью в ногах. Надо было что-то делать, куда-то бежать, но ужас парализовал, и всё, что она могла делать — снова и снова смотреть на жуткие кадры, на кровь на розетках цвета американского флага и на то, как маму грузят в карету скорой помощи. Клинт что-то говорил, но Лора не реагировала, продолжая крепко сжимать в руках пульт от телевизора.

Гораздо позже, уже к похоронам, пришло понимание — мамы больше нет. И всё упущенное время, что они могли провести вместе, уже не вернуть. А потом появилась злость. На отца за то, что думал только о себе, в то время, как мама оказалась заперта в четырёх стенах. И на себя — за то, что в стремлении покорить вершину забыла о самом близком и родном человеке.

— Мне тоже её не хватает. — Последние гости ушли, и огромный дом Смитов окутала тишина. Лора сидела в гостиной, выходящей широкими окнами на залив. Свет зажигать не хотелось, говорить — тоже. Безразличие затягивало, Лора машинально отпила вина из бокала, что держала в руках, кажется, весь вечер. Тяжело вздохнув, Александр опустился на диван рядом с дочерью и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.

— Ты мог быть с ней рядом все эти годы, — глухо проговорила Лора, не поворачивая головы.

— Как и ты, — парировал Александр. Ругаться, спорить, выяснять, кто виноват больше в том, что ничего уже не изменить, не хотелось. Но дочь, кажется, считала иначе.

— Она была одинокой. Такой одинокой. — Голос дрогнул, на глазах заблестели долгожданные слёзы. Зло мотнув головой, Лора резко обернулась и выплюнула: — Это поднимет твои рейтинги, не так ли?

— Сделаю вид, что не слышал этого, — сухо ответил Александр. — Ты устала и расстроена. Но делать меня козлом отпущения не стоит.

— Работа всегда была для тебя важнее семьи, — горько прошептала Лора. — Мы давно стали для тебя чужими, но сегодня ты отлично справился с ролью безутешного вдовца.

— Чего ты добиваешься? — Он всё-таки вспылил. — Я работал ради вас, ради твоего обучения, ради твоего будущего! И что в итоге? Упрёки?

— Ты работал только ради себя, — устало произнесла Лора. Желание спорить испарилось так же быстро, как и вспыхнуло, остался только горький осадок чего-то неправильного, недосказанного.

— Говори это себе чаще, когда будешь думать о том, кем ты стала благодаря моим деньгам. — Александр поднялся и покачал головой. — Маму уже не вернуть. Но мы есть друг у друга. Не забывай это — я всегда рядом.

Лора не ответила. Только крепче сжала бокал, глядя прямо перед собой. Она и сама не могла понять, откуда взялась неприязнь к тому, кто большую часть жизни был кумиром. Может, дело было в том, что она научилась понимать, как и чем зарабатывают политики, особенно те, кто находится у власти много лет. А может, потому что осознала: отец для неё — абсолютно чужой человек. Она совершенно не знала его и узнавать уже не хотела. Как и он её.

Следующий год стал самым тяжёлым — экзамены на получение лицензии, внимание прессы, поначалу активное, но через несколько месяцев пошедшее на спад, молчаливое сочувствие коллег, от которого хотелось кричать… К Рождеству Лора была на грани нервного срыва. Бредя домой после очередной сорокавосьми часовой смены, она засыпала на ходу, и только громкий звук клаксона и раздражённый окрик привели в чувство. Лора огляделась: она стояла посреди проезжей части, и лишь чудо и реакция водителя не отправили её в полёт до ближайшего столба.

— Идиотка! — закричал водитель, выскочив из машины. — Решила покончить собой? Так двигай на мост, нечего под колёса бросаться! Сесть ещё из-за тебя не хватало!

Лора подняла на него перепуганные глаза, и он осёкся. Недовольно пожевал губу и нехотя кивнул сам себе:

— Пойдём, отвезу тебя до ближайшего кафе, а там ты мне расскажешь, что случилось.

Отчего она послушалась? Может, потому что отчаянно не хватало чужого тепла, а может, потому что глаза у незнакомца оказались такими небесно-голубыми, что в голове невольно всплыли ассоциации со сказочным принцем, что спас принцессу из лап дракона.

Высокий, русоволосый, с невероятно обаятельной и заразительной улыбкой, Доминик Ридс не слушал никаких возражений, идя напролом к заветной цели. А целью стала Лора, доверчиво открывшая перед ним душу в первый же вечер за кружкой дешёвого кофе. Только слепой не заметил бы, как она одинока, и только сухарь не смог бы влюбиться в яркую брюнетку с невероятным, кошачьим взглядом ярко-зелёных глаз. Он подвёз её до дома, а через день уже ждал у входа в больницу, держа в руках два стаканчика с кофе.