Визит к Александру обнадеживал. Тот произвел впечатление настоящего профессионала, и хотя было видно, что ему любопытно до чертиков, лишних вопросов он задавать не стал. После того, по крайней мере, как понял, что ему на них все равно не ответят. С другой стороны, он быстро включился в работу и уже успел подумать даже о таких мелочах, о которых Лева ранее не имел никакого представления. Вот бы и дальше все шло так гладко, подумал Лева, хотя и понимал, что долго везти ему не будет.

Машина вырвалась с вечно перегруженного Садового кольца и принялась набирать скорость.

Пиар-атака должна была вестись с нескольких направлений, но, поскольку Лева не собирался выдавать заранее все свои планы, другие направления он решил поручить другим агентствам. До вечера они успели посетить три таких конторы, и каждой он дал свое задание, не столь глобальное, как Александру и его «Имиджу».

С того дня, как он начал работать на гиптиан, прошло уже две недели. Все это время он посвятил разрабатыванию плана[7]и согласованию отдельных его сомнительных частей с экипажем «Родного болота». Утром и днем они мчались в город на новеньком «ягуаре», купленном на неизвестного происхождения деньги, вечерами устраивали мозговые штурмы, а по ночам Лева изучал базу данных корабля, по крайней мере, ту ее часть, к которой ему предоставили допуск, стараясь узнать о будущих соседях по планете как можно больше. То, что он не понимал, он спрашивал у Юнги, кое-что пытался уточнить у Марины. Но в этом плане толку от нее было немного. Экспериментальный образец биоробота был собран и подключен уже на корабле и о планете имел только теоретические познания, такие же, которые можно было найти в корабельной библиотеке. Раса гиптиан хотя и не являлась гуманоидной, но все же имела с человечеством много общего, если только не принимать во внимание внешний вид. Гиптиане обрели разум лет на пятьсот позже человека, но отсутствие крупных войн на их планете стимулировало эволюцию, и они прошли этот путь быстрее. Конечно, в феодальный период они не миновали небольших локальных стычек и территориальных конфликтов, однако ужасов мировых войн, затрагивающих до половины населения планеты, им удалось избежать.

Сейчас у них было всепланетное выборное правительство, которое на время исхода было названо Комитетом Спасения расы. В этом было что-то от демократии, поскольку члены комитета выбирались путем всеобщего голосования, и что-то от диктатуры, потому что законодательной власти не было и решения Комитета безоговорочно приводились в жизнь.

Численность гиптиан была не столь велика и составлялась несколько миллионов, а не несколько миллиардов. И дело было не в том, что они не любили секс. Просто за всю жизнь самка гип-то могла родить не больше одного ребенка. Таким образом поддерживался естественный экологический баланс. Перенаселение планете не грозило еще очень долго.

Религия гиптиан была проста и понятна и была очень схожа с любой земной религией. Был Бог, создавший мир, был послан в этот мир Богобегемот, как называл его Лева, который ходил по гиптианским болотам и читал проповеди, учил людей, то есть бегемотов, любви и мудрости. Был и искуситель, чье имя нельзя было ни написать, ни произнести вслух, потому что иначе это грозило катастрофой. Кстати, гиптианские теологи объясняли катаклизм, происходящий с их звездой, именно тем фактом, что кто-то произнес запретное имя вслух. Но религиозными фанатиками гиптиане не были.

Леву нисколько не удивил тот факт, что в данных, к которым он получил доступ, не было ни единого слова относительно гиптианской армии, военной доктрины, методов ведения войны и вообще каких бы то ни было упоминаний об оружии. Это было понятно и логично, ведь для них он был чужаком, пусть и завербованным, но все равно чужаком. Гораздо более удивительным был факт отсутствия хоть каких-нибудь сведений о флоре и фауне Гип-то, словно, кроме разумных существ, больше на планете никого не было. Либо у них произошла экологическая катастрофа, либо Леву не удосужились ввести в курс дел, либо попросту забыли. Наверстаю потом, подумал он. После того как сюда прилетит вся эта орда, у нас будет много времени, чтобы узнать друг о друге все.

В целом цивилизация гиптиан произвела на Леву приятное впечатление. Те не были зациклены только на самих себе, не обладали маниакальным желанием править всей Вселенной и вряд ли были бы склонны насаждать на Земле свой образ жизни. С другой стороны, они овладели космосом и могли поделиться с человечеством своими открытиями. Если у Левы и были ранее какие-то сомнения, после знакомства с корабельной библиотекой они испарились.

Визит к Александру, состоявшийся после тщательного подбора кандидатуры и нескольких репетиций, на которых Лева отрабатывал манеру поведения с пиарщиком, был первым шагом в мире рекламы и создания общественного мнения. После него Лева понял, что работающие в этом бизнесе люди за деньги готовы раскручивать любые бредни, и общаться со следующими рекламерами (или рекламистами) стало гораздо легче. Он строил из себя эксцентричного миллионера с небольшими, но простительными, если ты миллионер, слабостями, и делал предложения, выразительно глядя оппоненту в глаза. Когда дело доходило до заветного чемоданчика, вопросы отпадали сами собой, уступая место заверениям в том, что все будет тип-топ.

Этим вечером Лева собирался отужинать в «Метрополе». Во-первых, пользуясь случаем, он решил осуществить свою давнюю мечту, свободно припарковав у обочины роскошный автомобиль. Затем пройтись по тротуару под ручку с шикарной спутницей, ленивым движением дать швейцару на чай сотку баксов только за то, чтобы тот распахнул перед ним двери, позволить услужливому метрдотелю проводить их до столика и вольготно расположиться на резном деревянном стуле, покуривая сигару в ожидании заказа[8], стряхивая пепел в хрустальную пепельницу, стоящую на белоснежной хрустящей льняной скатерти. А во-вторых, за ужином он должен был встретиться со своим старым школьным приятелем, который теперь учился на факультете журналистики МГИМО и попутно подрабатывал кропанием статей в «желтой» прессе[9].

Мечта рушилась на глазах. Свободного места перед дверями ресторана не наблюдалось, и Леве с Мариной пришлось топать пешкодралом почти целый квартал. Швейцар принял сотку с такой презрительной миной и действовал нарочито услужливо, что Лева сразу понял, что переплатил и выглядит теперь, как богатенький лох из Усть-Вилюево или какого-то другого столь же отдаленного от столицы места. Метрдотель был не слишком вежлив, усаживал их за столик со снисходительной миной, и хотя скатерть была действительно белой, пепельница оказалась совсем не хрустальной, а обычной стекляшкой, а сигара, пусть и стоила как два блока приличных сигарет, страшно воняла и слегка отдавала «Беломором». Сигары гиптиан пахли гораздо приличней.