— Да. — Эмма вдруг осознала, что крепко сжала кулаки.

Она больше не хотела об этом говорить.

Путь проходил по длинному горному хребту, который тянулся сквозь леса и луга почти через всю страну. Наверху справа виднелась вереница старинных замков, таких же роскошных, как у лорда и леди Фанчер, возвышающихся над долинами. Пони неторопливой рысью обогнул скалу, и за ней открылся другой вид. Здесь утес распался на ряд ступенчатых уступов, на которых расположилась Тонагра. Великолепные отели, парки, рестораны существовали ради единственной цели — привлечь богатых гостей, путешествующих по Европе, чтобы познакомиться с культурой и достопримечательностями.

Леди Леттис занимала номер в отеле «Морикадия», и Эмма вздрогнула при мысли о встрече с ней.

— Возможно, леди не будет дома, — сказала она.

Дьюрант легко догадался, о чем она думает.

— Возможно, но я искренне надеюсь, что мы застанем ее. Я бы хотел воздать этой особе по справедливости за то, как она с вами обращалась.

— Сэр, я не требую мести, — в тревоге сказала Эмма и, вдруг засомневавшись, добавила: — Я имела в виду, если ваше намерение таково.

— Месть — очень серьезное дело. Конечно, я не думаю причинить леди Леттис какого-нибудь… значительного вреда, но я ненавижу самодуров.

Эмма обдумывала слова Дьюранта, пытаясь решить, намерен ли он устроить ужасную сцену или она неверно поняла его. Глянув на него, Эмма увидела, что он мрачно смотрит на что-то позади. Дорога уходила от долины вверх, и, проследив за взглядом Дьюранта, Эмма увидела то, что укрылось от нее прежде.

На одной из вершин, в стороне от других горных пиков, устремлялся ввысь средневековый замок. Высокий, угловатый, он парил над округой как хищный ястреб. Шпили и зубчатые стены словно когти рвались в яркое синее небо.

— Что это?

Дьюрант остановил пони у массивных железных ворот.

— Это королевский замок Морикадии, обитель морикадийских монархов… а теперь принца Сандре.

— Выглядит так, будто может противостоять любой осаде.

— Так и есть. Незваные гости не могут добраться туда. Путь к разводному мосту идет то вверх, то вниз, вокруг скалы, и в любой точке принц Сандре может легко отразить нападение. Конечно, сейчас никто не пытается брать замок штурмом, но даже для того, чтобы просто попасть на прием, требуется упряжка хороших лошадей, дабы одолеть подъем.

— А по-другому подъехать нельзя?

— Есть еще тропинка к задней двери, куда торговцы привозят продукты, и по ней же вывозят тела.

— Тела? — Эмма недоуменно подняла брови.

— В подвалах находится тюрьма. Неприятное место. — Дьюрант улыбнулся, блеснув зубами.

Эмма ошарашенно смотрела на него. Никогда не видела она человека, который столь откровенно демонстрировал, как страшится воспоминаний и одновременно ненавидит тех, кто заставил его страдать.

— Вас там держали?

— Да.

— Они покалечили вас?

Теперь на его лице появилось искреннее удивление.

— Нет. Конечно, нет! Я подданный Британской империи. Они бы не посмели.

Его заверения успокоили Эмму, Дьюрант хлестнул пони вожжами, и тот лениво затрусил вперед.

Ветерок овевал лицо Эммы. Пахло лесом и травой. Солнце согревало плечи. Это была бы идеальная поездка, если бы не…

Снова он угадал ее мысли.

— Поверьте, я не позволю леди Леттис обидеть вас, что, я думаю, она уже делала не раз.

— В дурном настроении она может быть неприятна. — Существенное преуменьшение. — Вы, должно быть, считаете меня мямлей, которую смогла запугать обычная женщина.

— Нет. Уж кому, как не мне, понимать, как злодей лишает храбрости и заставляет бояться боли и смерти.

Она думала об этом.

— Мне показалось, вы сказали, что вас не пытали.

— Тюрьма не такое веселое место, чтобы провести там два года жизни.

Эмма подозревала, что Дьюрант тоже владел мастерством преуменьшения.

Через средневековые ворота они въехали в город, изобилующий игорными домами, отелями и минеральными источниками, славящимися целебными свойствами. Сердце Эммы забилось быстрее, когда они приблизились к зданию, где она жила с леди Леттис. Встретиться с ней снова, после оскорблений и унижений той ночи… Эмма едва могла дышать.

Дьюрант спрыгнул на землю, вручил вожжи швейцару и опустил ступеньку. Эмма оперлась на его руку и вышла из двуколки, потом после его легкого поклона вошла в гостиницу. С уверенностью человека, который знает, что его везде рады видеть, Дьюрант подошел к стойке, представился Бернхарду, портье, и сказал:

— Я прибыл забрать имущество мисс Эммы Чегуидден у леди Леттис. Она у себя?

— Да, милорд, но она решила вернуться в Англию и сейчас упаковывает багаж. — Бернхард был немецким иммигрантом, с явным акцентом и воинственным настроем, необходимым, чтобы управлять большой гостиницей.

Он пугал Эмму, но рядом был Дьюрант, и она недоверчиво спросила:

— Она сама собирает вещи?

Бернхард узнал ее и явно ожидал, что она разделит его негодование.

— Как же! Четыре наши горничные складывают ее одежду, она держит их уже почти шесть часов. Ей, кажется, невдомек, что девушки не ее личные служанки и другим постояльцам тоже нужна их помощь, а мы должны убрать номер для новых гостей!

— Леди Леттис не слишком понятливая женщина, — сказала Эмма.

— Да уж! — кипятился Бернхард. — Она так возмущенно жаловалась, что камин дымит; мы вызвали трубочиста, и он ждал три часа. Я наконец отправил его на крышу в надежде, что сажа заставит ее поторопиться.

— Поскольку леди Леттис занята отъездом, а нам нужно имущество мисс Чегуидден, мы должны подняться. — Дьюрант решительно повернулся к Эмме. — Какой у нее номер?

— Она сняла весь второй этаж, — тихо сказала Эмма.

— Разумеется. — Он подал руку.

Бернхард выпрямился.

— Милорд, я не могу позволить вам посетить незамужнюю леди.

— Я подозреваю, что вы понятия не имели, куда я собирался направиться, когда вошел, — сказал Дьюрант.

Бернхард задумался. Услышав сверху шум, будто кто- то топал по полу, он наконец произнес:

— Вы правы.

Подъем по лестнице был долгим, но все же закончился слишком скоро, и Эмма повела Дьюранта к логову львицы. Отверстия наверху и внизу двери позволяли вентилировать помещение, изнутри доносились странные резкие звуки.

Они озадаченно переглянулись.

Дьюрант поднял руку, чтобы постучать… Послышался удар, крик боли и визгливый голос леди Леттис: