нового противника, зарычали, вскочили и, принялись обходить полукругом уже самого Данута. Судя по их приспущенным головам, готовились напасть.

Данут, отстранив Курбада, уже приготовившего свою смертоносную секиру, искал взглядом главного из волков. Определив, что тот самец, что был покрупнее остальных, со шрамом на морде, и будет лидером (а в будущем, и вожаком стаи) посмотрел тому прямо в глаза, мысленно посылая ему образ ликантра: вначале в волчьем обличье, а потом в человеческом.

Парень и сам не ожидал, что этот образ получится таким четким и явственным. Вожак зарычал, но уже не враждебно, а словно растерянно, переводя взгляд на странное существо, пахнущее как человек, но человеком не являющимся.Теперь Данут «бросил» образ остальным волкам, заставив их остановиться, а потом и попятиться.

Вожак, посмотрел на растерянных сородичей, нашел взглядом взгляд Данута, а тот вновь послал образ ликантра.

Лидер не был бы лидером, если бы не умел принимать быстрых решений. Вот и сейчас, серый со шрамом, решил не искушать судьбу, а просто уйти от непонятного, а возможно и опасного существа. Глухо рыкнув на сородичей, вожак развернулся и ушел, увлекая за собой сородичей.

— А с этой что делать? — деловито спросил Курбада. — Тут оставить, так она все равно сдохнет, или сожрет кто—нибудь. Дай—ка я ее сразу убью, чтобы не мучилась.

— Спасать зверя, чтобы его убить? — ответил Данут вопросом на предложение фроглинга.

— Ну, тогда спасай, — покладисто согласился тот. — только, давай побыстрее, нам сегодня нужно болото пройти.

Для начала парень осмотрел — что же такое удерживает лапу? Поняв, что это не охотничий капкан, а ствол старого дерева, обломившийся и превратившийся накренившийся в ловушку. Такое бывает, хотя и редко, а кошке просто не повезло, что оказалась рядом. Вытащив собственный топор, парень вырубил жердь. Пытаясь успокоить рысь, Данут не придумал ничего лучше, как послать ей образ полосатого котика со странным именем Пчелка. Причем, котика он представил сидящим на коленях у Тины и, поющим свою кошачью песню.

Данут не знал — получилось ли у него, нет ли, но рысь остолбенела и, совершенно спокойно восприняла, что рядом с ней находится человек, втыкающий острый кол рядом с ее лапой. Не шипела, не хватала зубами или когтями за дерево, словно бы понимала, что ей не желают зла, а напротив, хотят помочь. С немалым усилием, но сваленный ствол отошел в сторону, освобождая лапу пленницы и рысь, тут же выскочившая из ловушки, прихрамывая, тут же вскочила на дерево.

Внимательно посмотрев из ветвей на своего спасителя, она, как показалось Дануту, тоже послала ему образ. И это была не благодарность, нет. Это было что—то странное: не то — трясина, поверх которой растут цветы, не то — слой снега, скрывающий тонкий лед, под которым бурлит вода. Словом — образ того, чего следует остерегаться. Того, что только кажется прочным и надежным, но таковым не является!

Глава 7. Болотники

Лес закончился, начиналось болото. Поначалу, Данут не замечал каких-то изменений, но постепенно деревья ред

ели, мачтовые сосны превращались в хилые сосенки, а белоствольные красавицы — в чахлые кустики с желтыми листьями, мало напоминавшие березки.

Очень досаждала мошкара и комары, пока Курбада, не дал ему пучок какой—то травы и не велел потереть лицо, шею и руки. Как только потер — гнусь перестала кусаться и даже не жужжала над ухом.

Дороги, даже звериной, уже не было видно, вместо твердой земли чувствовалось мягкое колебание почвы под ногами, откуда-то донесся протяжный крик не то выпи, не то еще кого-то и Дануту, человеку неробкого десятка, стало как-то не по себе. Парень вырос около моря, в лесу, на болотах бывал частенько, но он не думал, что оно может быть таким неприятным, таким враждебным. Болота близ моря Ватрон — это пространство, поросшее мхом, мелким и чахлым лесом. Там хорошо собирать клюкву с брусникой, а между сосенок заметны рыжие шапочки лисичек. Лисичка — замечательный гриб, в котором никогда не бывает ни червей, ни личинок. Иногда ноги уходит в мягкий зыбун — это не страшно, можно идти. А иной раз, в двух—трех ярдах брызнет струйка воды, пробивавшаяся сквозь неприметное отверстие. Вот тут лучше развернуться и уйти, потому что скоро может начаться гибельная трясина. В болотах бывают «окна», под которыми бездонная пропасть. На болоте одуряющее пахнет багульником, воздух такой чистый и свежий, что хочется дышать и дышать...

Но Данут помнил и другое болото. То, что между Хандварком и Бегенчем. Вспомнить и вздрогнуть...

Со стороны болота донесся странный звук, словно бы лопнул огромный пузырь, откуда—то сверху полетели сгустки болотной тины и воды, а потом всех обдало порцией такой вони, словно кто—то разбил огромное тухлое яйцо. Или же, великан испортил воздух прямо в лицо. Следом за вонью, наползающей из болота, накатила волна жутких тварей, похожих на гигантских лягушек. Преодолевая расстояние стремительными скачками, существа набрасывались на людей и животных, сбивая с ног и людей и животных, а потом тащили оглушенную или мертвую добычу в болото.

Нет уж, лучше не вспоминать[1].

Неожиданно, прямо в лицо пахнуло чем-то мерзкими и сырым, словно бы из глубокой ямы или заброшенного колодца. Вокруг начались сгущаться запахи гнилых водорослей, грибов, перемешанные с запахами тумана. Густой и липкий туман прикасался к лицу, словно рука покойника.

Стало противно. Подумал вдруг — какая загадочная и странная жизнь копошилась по ночам в этом огромном, а кое-где и бездонном болоте? Какие твари ползали в нем между мокрым тростником и корявыми кустами?

— Ох, какие красавцы—мужчины! — послышался приятный женский голос.

Данут глянул и обомлел. Слева, вместо топкой коричневой жижи и зеленоватой ряски, расстилался цветочный ковер, на котором росли чудесные деревья. Было слышно журчание ручья, пение птиц. Все увиденное было настолько чарующим, что Данут невольно замедлил шаги.

Посередине поляны, в огромных лиловых цветах сидела прекрасная девушка. Ее светлые волосы спадали до пояса, слегка прикрывая обнаженную грудь. Белоснежная кожа, алые губы.

— Ну, что же вы медлите? — протянула девушка точеные руки. — Идите ко мне! Я одинокая девушка, мне нужно немного ласки! Идите ко мне оба! Моей ласки и любви хватит на вас обоих. Я зацелую вас, я стану самой нежной любовницей.

Голос был такой волшебный — певучий, завораживающий, что Данут сделал шаг в сторону