что Дюплесси уже выпустился… Блондиночку не знаю — а жаль, хорошенькая… Миньо, Ревиаль. Молодого парня тоже не знаю — с первого курса, наверное.

— А с теми четырьмя ты уже встречался на Играх? — спросил я. — Сам-то мог судить о сопернике только по газетным и журнальным статьям — тому немногому, что успел просмотреть в поезде.

— Ага.

— И как они?

— Сильные ребята. Тяжело нам придётся.

— Ну, никто и не обещал, что будет легко. — Я хлопнул Афанасия по плечу. — Ничего, справимся.

На выросшую посреди площади трибуну поднялся ведущий. Представил зрителям наблюдателей Игры: двух чёрных и двух белых магов. Двое французов и двое русских.

И, если фамилии французов мне ни о чём не говорили, то имя русского чёрного мага заставило перекоситься от досады.

— Наблюдатель со стороны Российской Империи, — торжественно объявил ведущий, — чёрный маг Венедикт Георгиевич Юсупов!

Юсупов, шествуя на трибуну, нашёл глазами меня. Издевательски улыбнулся.

«Удачи на Игре!» — вспомнил я.

Неужели неуловимый Локонте — это всё-таки он? Несмотря на заверения Витмана, что Юсупов у них — под колпаком, что тайная канцелярия глаз с него не спускает? Или, как вариант — Юсупов ещё одна марионетка, подчиненная себе неизвестным кукловодом? Так же наивно, как госпожа Луиза фон Краузе, полагающая, что с её мнением считаются, и что действует она в собственных интересах? Чёрт его поймёт. Единственное, в чём я могу быть уверен — за Юсуповым приглядывают, все его действия под контролем. Хотя это, конечно, не повод расслабляться в игровых локациях — где опасность, которую впоследствии замаскируют под несчастный случай, может ожидать меня на каждом шагу.

Я вернул Юсупову улыбку. Ничего… Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним! Предупреждён — значит, вооружён.

Глава 9

Митинг

— Итак, наши уважаемые игроки и уважаемое жюри представлены, — прокричал ведущий, — настало время перейти к главной части — объявлению правил! Взгляните сюда, дорогие зрители! — он взмахнул рукой, указывая на купол, венчающий здание Сорбонны. — Мы не привыкли видеть над этим куполом флаг, не правда ли?

На шпиле, венчающем купол, действительно появилась новая деталь — золотой флажок.

—… а между тем, именно этот флаг — цель сегодняшней Игры, дамы и господа! — продолжил ведущий. — Задача наших команд — добыть его раньше, чем до флага доберётся команда соперников. После стартового выстрела наши команды будут перенесены в игровые локации. Первая локация — наземная. Задача — пройти все игровые этапы с наименьшими потерями, после чего… — ведущий замедлился, выдерживая паузу. — После чего нужно оказаться наверху, господа! Когда прозвучит выстрел, знаменующий окончание первого этапа Игры, те игроки, что останутся на земле, будут автоматически дисквалифицированы. На прохождение первого этапа командам даётся сорок минут. Ровно через сорок минут после начала Игры раздастся выстрел. Вы сейчас, вероятно, задаетесь вопросом, где же должны находиться участники команд, если не на земле? — ведущий снова выдержал паузу и торжествующе объявил: — Очень просто! На крышах! На деревьях! На балконах — где угодно, только не на земле. Во втором этапе игрокам запрещено касаться земной поверхности. Коснувшийся игрок дисквалифицируется, и за это, разумеется, команде начисляют штрафные баллы. Всё ли вам понятно, уважаемые игроки? Всё ли вам понятно, уважаемые зрители?

Трибуны взвыли от нетерпения.

— Старт! — объявил ведущий.

Громыхнула пушка. И в тот же миг университетский двор перед нами исчез.

— Что за чёрт? — брезгливо пробормотал Корицкий.

Мы стояли в каком-то переулке. До того узком, что мой автомобиль сумел бы протиснуться тут, только оставив на стенах боковые зеркала. Дома по три-четыре этажа, с обшарпанными дверями, выходящими прямо на тротуар. Под ногами — булыжная мостовая, а над головой — бельевые верёвки. Они были завешаны простынями, рубашками, детскими пелёнками и прочим барахлом до того густо, что непонятно было даже, где начинается и где заканчивается переулок.

Корицкий отвёл от своего лица нечто, при ближайшем рассмотрении оказавшееся нижней юбкой. От брезгливости его аж перекосило.

— Где мы находимся? — спросил я.

— Латинский квартал, — оглядевшись, уверенно сказал Боровиков. — Но где точно, не могу сказать. Надо выбраться на более широкую улицу, сориентироваться. Тут из-за этих постирушек ничего не видно.

— Сейчас будет видно, — буркнул Корицкий. И поднял руку.

— Стоп! — убрав в карман часы, которые вручил мне на вокзале дед, рявкнул я.

Подарок пришёлся кстати: я установил будильник на плюс тридцать пять минут от текущего времени. Теперь мы точно не пропустим начало следующего этапа — когда нам нужно будет оказаться выше земной поверхности.

Пламя в ладони Корицкого, не успев взметнуться, погасло.

— Что? — Корицкий досадливо повернулся ко мне.

— Ты вешал это белье?

— Что-о⁈ — обалдел он.

— Ну, раз не вешал — не тебе и снимать. Афанасий, ветер!

Боровиков, уважительно взглянув на меня, поднял руку. Ураганный порыв ветра, пронесшийся по переулку, разметал бельё по веревкам так, что мы увидели: с одной стороны улочка изгибается, образуя слепой поворот, а с другой стороны заканчивается Т-образным перекрёстком.

— Не менее эффективно, чем пожар, — хмыкнул Анатоль.

— И ничьё имущество не пострадало, — добавила Элина. — Для бедняков ведь каждая тряпка — ценность. А ты, Станислав, об этом даже не подумал.

— Предлагаешь мне во время Игры размышлять о проблемах низших слоёв населения? — скривил губы Корицкий.

— Нет, ну что ты, — успокоил я. — Мы успели убедиться в том, что тебя не волнуют ничьи проблемы, кроме собственных. Поэтому в следующий раз перед тем, как устраивать пожар, подумай хотя бы о том, что за порчу игрового оборудования начисляют штрафные баллы… Нам туда, — я махнул рукой в сторону Т-образного перекрестка. — Там мы сможем осмотреться получше.

Командовать «Бегом!» не потребовалось. Мои бойцы хорошо знали, что надо делать. Дружно рванули с места.

— Бульвар Пор-Руаяль, — прочитал Боровиков на угловом доме название улицы, на которую мы выбежали. — О, да нас не так уж далеко и забросило! Сюда, капитан, — он махнул рукой, указывая направление.

Мы устремились за ним.

— А почему непременно нужно бежать? — проворчал Корицкий. — Мы куда-то опаздываем?

— Пока нет. Но и застревать в игровой локации не хотелось бы, — отозвался Боровиков.

— Застревать в локации? — удивился я. — Это ещё что за новости?

— О… — Боровиков даже с шага сбился. — А мы с Элиной не сказали, да? Время существования игровых локаций здесь ограничено. В момент, когда оно заканчивается, появляются подсказки. Они означают, что локация закроется через одну минуту.

— И как выглядят эти подсказки?

— В том-то и сложность, что как угодно! И нужно ещё сообразить, что это подсказка. Многие застревают в локациях из-за того, что не могут их распознать.

— И когда ты собирался сообщить об этом? — ласково осведомился я.

Боровиков понуро опустил голову.

— Извини, Костя, — вздохнула Элина. — Мы как-то совершенно позабыли. Вылетело из головы.

— Ладно, проехали. Хорошо, что сказали сейчас — а не после того, как мы дружно застряли в локации.

«… хотя я бы не удивился, — закончил мысль про себя. — Ни Боровиков, ни Элина — не лидеры. Они привыкли выполнять команды Сержа, привыкли к тому, что рядом всегда есть кто-то, кто подумает за них. Теперь капитан команды — я, но самые опытные среди нас, после ухода Сержа и Шнайдера — они двое. И к этому им ещё только предстоит привыкнуть».

— Извини, — вздохнул Боровиков.

— Всё! — оборвал я. — Сказал же, проехали. Ты знаешь, куда нас приведёт эта улица?

— Да, примерно представляю. Если не ошибаюсь, скоро будет перекрёсток с бульваром Сен-Мишель, а он ведёт прямо к Сорбонне.

— Бульвар Сен-Мишель — это тот, что вдоль Люксембургского сада? — уточнила Кристина. — С трамвайными рельсами?

— Ага, — кивнул Боровиков. — Доводилось бывать?

— В саду — регулярно. Я гуляла там с гувернанткой.

— А меня прогулки среди цветочков как-то не очень привлекали, — ухмыльнулся Боровиков. — То ли дело — студенческие митинги! Они ведь обычно собираются здесь, у фонтана. Моему роду принадлежит дом на площади Бастилии. Это далековато отсюда, но митинги я старался не пропускать. То ещё зрелище.

— Митинги? — переспросил я.

— Европейские студенты обожают протестовать, — с улыбкой сказала Элина. — Им, в общем-то, не особо важно, против чего.

Корицкий надменно фыркнул.

— Не стоит судить о том, в чём вы совершенно не разбираетесь, госпожа Вачнадзе! Хотя, конечно, политические митинги — не женское дело, понимаю. Вряд ли вам интересны международная политика и текущая расстановка сил