— Ну, о честности пока вообще речи не идет! Что изменится от того, что ты увидишь мое лицо? Мы как-то по-другому станем говорить? Или о другом? На самом деле тебе это и не нужно! Ты уедешь скоро, возможно, мы и не встретимся снова… Пойдем, что мы стоим на месте, так и замерзнуть недолго.

Мира сделала несколько шагов по направлению к тропинке, а потом остановилась. Натянув шапочку на самые глаза, она набросила на голову капюшон, тень которого наполовину скрыла ее лицо.

— Ладно. Раз это не важно, тогда и я буду в капюшоне, — заявила девушка.

Мужчина тихонько рассмеялся и подошел к ней.

— Перестань, — он снял с ее головы капюшон и поправил шапочку, открывая лицо. На мгновение его пальцы коснулись ее холодной щеки. — Ты — совсем другое дело, мне нужно видеть тебя!

— В последний раз?

— Нет, если ты этого хочешь.

— Хочу!

— Пойдем, а то замерзнешь.

Неожиданно он вытащил из карманов куртки Мирины ладони, которые тут же утонули в его больших и горячих руках.

— Так я и предполагал. Ты когда научишься носить рукавицы?

— Скоро!

— Понятно, когда отморозишь себе что-нибудь! Идем, я провожу тебя домой, пока ты окончательно не окоченела.

Домой Мире не хотелось. Вот если бы он так и держал ее ладони в своих руках, девушка совершенно не возражала бы. Но он их отпустил.

Они двинулись в путь.

Петляли по лесу какими-то невидимыми тропками, пробираясь по сугробам. Мире не раз казалось, что они заблудились и уже никогда им не выбраться. Девушка оглядывалась по сторонам, но страха не испытывала. С ним было не страшно. С Вадимом она вообще могла бы до бесконечности блуждать по лесу.

Но мужчина, по-видимому, знал, куда шел. Он ни разу не остановился, не замедлил шаг. Скоро лес поредел, а потом и вовсе расступился. Перед ними простирались заснеженные просторы, луга и замерзшая речка. Вдали лежали уснувшие Старые Дороги.

На краю леса Вадим остановился.

— Я не пойду дальше. А ты беги и ничего не бойся! — сказал он.

Девушка кивнула, понимая, что спрашивать его о чем-то бесполезно. Она подняла глаза к его спрятанному под капюшоном лицу, на мгновение задержав взгляд, потом отвернулась и шагнула вперед.

— Подожди, — вдруг сказал мужчина, удерживая ее за руку.

Мирослава обернулась.

— Я совсем забыл. Сегодня ведь Рождество и… Вот, возьми это!

Засунув руку в карман, он достал оттуда небольшую квадратную коробочку.

— Что это? — удивилась Мира.

— Подарок.

— Но мне нечего подарить вам, — пробормотала она растерянно.

— Мне ничего не надо! — засмеялся он.

— Спасибо.

Девушка взяла протянутую коробочку и прижала ее к груди.

— На здоровье! А теперь беги!

Он отпустил ее, и она пошла. Оборачиваясь снова и снова, она все смотрела на его темную фигуру, удаляющуюся в темноту леса. Он же не обернулся ни разу. А вскоре и вовсе исчез. Лес поглотил его.

Едва войдя в дом, Мира зажгла свет в передней, плюхнулась на лавку и, стянув рукавички, стала судорожно открывать коробочку из обыкновенного серого картона. Замерзшие пальцы не слушались.

Теряя терпение, девушка разорвала коробочку и извлекла подарок. На деревянной подставке стоял стеклянный шар, в котором находился маленький домик с белыми ставнями, окруженный заснеженными деревьями. Домик, невероятно похожий на дом с хутора.

Мирослава, как зачарованная, смотрела на сувенир, потом медленно перевернула его — и пошел снег…

Снег шел снова и снова…

Мира снова и снова переворачивала подарок и не могла отвести от него глаз. Она наверняка так до утра и просидела бы, если б не бабушка, часто встававшая по ночам.

Баба Нина вышла в переднюю комнату и изумленно всплеснула руками, увидев внучку.

— Міра! Унучачка мая! А чаго ты тут сядзіш? Ноч на дварэ! Усе спяць даўно, а ты… Мо здарылася што? Мо хто абідзеў? — запричитала старушка, качая головой.

— Нет, бабушка! — девушка виновато улыбнулась, убирая сувенир в карман. — Все нормально! Я уже ложусь! — поднялась с лавки и поплелась к своему закутку, на ходу стягивая шапку и куртку.

— Ты зачынілася? — спросила баба Нина.

— Нет, Степик еще не пришел.

Бабушка снова всплеснула руками, но Мирослава уже не слушала, что та говорила. Быстро раздевшись, юркнула под одеяло.

Лунный свет, просачиваясь сквозь шторки, заливал комнату.

Мира поставила подарок на край кровати. Искусственный снег загорелся, заискрился призрачным голубоватым сиянием.

Девушка смотрела на него, и мечты впервые зарождались в сердце. Так ново и приятно было мечтать о ком-то, о ком-то конкретном, который вместе с тем оставался по-прежнему неуловимым и таинственным, ведь все, что она знала о нем, оставалось загадкой. Был только темный силуэт в ночи, его голос, пронизанный теплыми искорками смеха, и тепло его рук…

Мира снова хотела с ним встретиться. Хотела увидеть его. Может быть, ее мечты, ее желание являлись лишь результатом любопытства, но она жаждала слышать его вновь и вновь, чувствовать тепло его пальцев, стать ближе ему…

Сон не шел. Мира лежала и вздыхала и, конечно, слышала, как вернулся Степик.

По тому, как загрохотали ухваты у печи, а потом прозвучали приглушенные ругательства, стало ясно: братец пьян и плохо ориентируется в пространстве.

Вот он прошел к себе за занавеску и стал раздеваться. Мира услышала, как упал ботинок, который Степик с трудом стащил с ноги, и как его зубы стали отбивать барабанную дробь.

Этот звук рассмешил девушку, и ей пришлось уткнуться лицом в подушку, чтобы скрыть смешок.

Степик наконец перестал возиться с одеждой и забрался под одеяло, но все еще дрожал, вздыхал, что-то бормотал под нос и ворочался с боку на бок.

Но вот и он затих.

Мирослава прижала к груди подарок и закрыла глаза, надеясь уснуть…

— Мира! — вдруг окликнул ее братец.

Девушка решила промолчать. Авось Степик решит, что она давно крепко спит, и угомонится.

— Мир, ну я же знаю, что ты не спишь! Давай ко мне, поговорим!

— О чем? — шепнула Мирослава, отрывая голову от подушки.

— Говорю, давай ко мне, а то бабулю разбудим!

Мира, понимая, что спорить бесполезно, быстренько выскользнула из постели и прошмыгнула в переднюю комнату. Забравшись к Степику в кровать, уселась, прислонясь к стене, и натянула на колени одеяло.