Теперь Генрих был женатым дофином и нуждался в наследниках, но Екатерине никак не удавалось произвести на свет ребенка. Сам Генрих в 1537 году стал отцом незаконнорожденной дочери, поэтому во всем обвинял дофину; появились даже призывы добиться от папы аннулирования брака. Диана, ставшая фавориткой Генриха, удочерила его незаконную дочь — Диану Французскую. К всеобщему облегчению, в 1545 году Екатерина забеременела и произвела на свет сына — Франциска, будущего мужа Марии. Диана и партия Монморанси оставались врагами Екатерины, но ее поддерживал Франциск I. Екатерина находилась при короле во время последней болезни, убившей его в 1547 году. Потом Екатерина стала королевой Франции, а Генрих — королем с Дианой в качестве фаворитки, которой недавно даровали титул герцогини Валентинуа.

Когда Генрих совершил торжественный въезд — entrée joyeuse — в Лион в 1548 году, рядом с ним находилась Диана. Такие величественные процессии, по словам историка Роя Стронга, составляли «существенную часть литургии светского апофеоза». В числе живых картин были двенадцать «римских гладиаторов», вооруженных двуручными мечами, украшенные гирляндами цветов быки, которых вели обнаженные девушки, — Генриху особенно понравилась эта часть торжества, — и молодая женщина, изображавшая богиню Диану, которая вела на серебряной цепи льва. На следующий день Екатерина въехала в город; Генрих приказал, чтобы въезд совершился попозже, чтобы «ее некрасивость не заметили». Диану теперь отождествляли с богиней Дианой, а на чувство к ней Генриха тонко намекала королевская монограмма, состоявшая из переплетенных букв «Н» и «С», причем буква «С» изображалась в виде полумесяца — символа Дианы. Генрих использовал также монограмму, состоявшую из двух букв «D», переплетавшихся с его инициалом «Н».

Диана притягивала легенды так же, как магнит — металлическую стружку. Поэт Брантом сказал о ней: «Рядом с ней каждый вдыхал воздух вечной весны». Он также говорил, что, когда посетил семидесятилетнюю даму, она выглядела не более чем на тридцать лет. Учитывая, что Диана умерла в возрасте шестидесяти четырех лет, к утверждениям Брантома следует относиться с изрядной долей скепсиса. Диана незаслуженно затмила Екатерину, но, несмотря на это, королева любила своего вопиюще неверного мужа и выполняла свои королевские обязанности, зная, что большая часть населения считает ее итальянской ведьмой. В центре этого ménage a trois[21] оказалась теперь шестилетняя королева Шотландии.

Генрих решительно стремился к тому, чтобы Мария как можно быстрее стала француженкой. Он начал с того, что отослал ее четырех подруг в монастырь в Пуасси, находившийся в четырех милях от дворца. Там их должен был учить французскому приор Франсуа де Вьёпон. С этого момента Мария и ее четыре подруги на публике говорили по-французски, хотя порой им удавалось, заливаясь детским смехом, болтать между собой на нижнешотландском наречии. Шотландское наречие стало тайным языком детской. В то же время Мария находилась в обществе королевских детей и согласно детальным распоряжениям Генриха, переданным де Юмьеру Дианой, делила спальню с Елизаветой, прозванной Изабеллой. Эта трехлетняя принцесса стала близкой подругой Марии во Франции.

Сам Генрих прибыл в Сен-Жермен-ан-Лэ 9 ноября 1548 года. Он «нашел ее [Марию] прелестнейшей и изящнейшей принцессой, какую только видел, и с ним была согласна королева и весь двор». Екатерина отметила: «Маленькой шотландской королеве довольно улыбки, чтобы вскружить головы французам».

11 ноября де Брезе писал Марии де Гиз: «Уверяю Вас, Мадам, он [Генрих] приветствовал ее самым сердечным образом и продолжает в том же духе день ото дня… Он считает ее собственной дочерью. Он воспитает ее вместе с дофином, чтобы они привыкли друг к другу». 11 декабря Генрих тоже написал Марии де Гиз; в послании содержались похвалы Марии, но был и невольный намек на будущий скандал: «Уверяю Вас, Мадам, Вы отправили сюда вместе с королевой, Вашей дочерью, даму, угодившую нам больше, чем шесть самых добродетельных дам из нашей страны… Я имею в виду леди Флеминг».

Генрих обеспечил воспитание Марии во французском духе, поместив ее под бдительный надзор Дианы, продолжавшей играть роль посредника между королем и де Юмьером; она даже специально готовила нянек для королевской детской в собственном замке Ане к северо-западу от Парижа. Диана и Мария стали близкими подругами, и Диана с самого начала поняла, что Мария с возрастом превратится в красавицу согласно строгим канонам женской красоты того времени. Эти каноны содержали восемь групп по три признака в каждой: три белых — кожа, зубы и руки; три черных — глаза, брови и ресницы; три красных — губы, щеки и ногти; три длинных — тело, волосы и руки; три коротких — зубы, уши и ступни; три тонких — рот, талия и щиколотки; три больших — плечи, бедра и икры; три маленьких — груди, нос и голова.

Мария могла похвастаться теми из этих черт, которые появляются у шестилетнего ребенка, а Диана видела, что при надлежащей заботе появятся и все остальные. Она сама обладала всеми требуемыми качествами и, по слухам, владела магическим эликсиром, с помощью которого сохраняла свою красоту. На деле в ее распорядке дня не было ничего магического: она вставала в три часа утра, зимой и летом принимала холодную ванну, затем три часа скакала верхом, прежде чем вернуться в постель для чтения и медитаций. Она лично управляла своими обширными поместьями, причем весьма умело, а ела совсем немного. Она появлялась среди переливавшегося всеми цветами радуги двора одетая исключительно в черное и белое — строго говоря, вдовий полутраур, но одновременно и ее геральдические цвета. При высоком росте и прямой осанке Диана выделялась из толпы, и ее невозможно было не заметить. Раньше в обычае королевских любовниц было появляться с обнаженной левой грудью в знак того, что сердце дамы открыто для ее возлюбленного; возможно, Диана тоже порой так делала. Ее никогда не изображали в подобном виде на портретах, хотя на многих идеализированных изображениях своего alter ego — богини Дианы — она полностью обнажена. Примечательно, что от связи Генриха и Дианы не родилось ни одного королевского бастарда, хотя у обоих из них были дети от других партнеров.

Весь двор занимал важный вопрос: как юная Мария поладит со своим будущим мужем, дофином, даже при том, что брак был династическим, а Диана должна была всесторонне разъяснить Марии обязанности королевы. Это было тем более важно, поскольку дофин являлся полной противоположностью здоровой и общительной Марии, а Екатерине пришлось пройти через суровые испытания, прежде чем она смогла зачать его. Она знала, что ее положение при дворе оставалось крайне неустойчивым, так как ее считали неспособной произвести на свет наследника. Поэтому бедняжка пошла на исключительные меры ради достижения своей цели. Говорят, что, зная о неверности мужа, отчаявшаяся королева приказала проделать отверстия в потолке его спальни и наблюдала за ним и Дианой в постели. Диана, в свою очередь, побуждала Генриха как можно чаще выполнять свой супружеский долг. Доведенная до отчаяния двадцатипятилетняя Екатерина наблюдала за своим менструальным циклом, сверялась с астрологическими прогнозами, применяла отвратительно пахнувшие припарки и пила тошнотворные снадобья. Личный врач, доктор Фернель, дал ей более практичный совет, детали которого нам сейчас, к сожалению, неизвестны. В конце концов результатом всех ее усилий стал дофин Франциск. Екатерину с неизбежностью обвинили в обращении к колдовству с целью зачатия, хотя в поддержку этой версии не существует абсолютно никаких свидетельств. По контрасту с крещением Марии в холодной церкви Святого Михаила в Линлитгоу, где почти не было гостей, Франциска крестили в капелле Святого Сатурнина в Фонтенбло через месяц после его рождения, пришедшегося на январь 1543 года. На церемонии, освещенной тремястами факелами королевских гвардейцев, присутствовали французская знать, прелаты церкви и все иностранные послы, облаченные в лучшие наряды. Однако Франциск не был тем дофином, о котором молился Генрих.