– Только этого не хватало! Выброси такие мысли из головы,даже не думай…

– Хорошо…

– И вообще, не думай об охране на будущее. Мы вдвоемотобьемся от целой банды. Разве не так? – вдруг пошутил Ермакович.

– С вами конечно, – без энтузиазма согласился Кольчугин. Онзнал, что когда шеф в гневе, его тяжелой руки боятся все подчиненные. Ермаковичне позволял себе срываться, будучи губернатором, но весь город знал, что многолет назад он один дрался против четверых вооруженных бандитов. И сумел непроиграть.

– И уточни насчет утреннего рейса в Киев. Пусть оставят одинбилет для Ольги Павловны, – добавил Виктор Викторович.

– Вы хотите провести вашу первую пресс-конференцию без нее?– все-таки спросил Кольчугин.

– Да. У тебя есть возражения?

– Нет, – быстро ответил Кольчугин. – Я все сделаю.

Ермакович взял блокнот и написал записку Пархоменко: «Оля,когда закончишь совещание, позвони Кольчугину на его мобильный». Она должнапонять, что происходит. Вызвав секретаря, он приказал передать записку ОльгеПавловне, как только она вернется в свой кабинет.

Через десять минут после этого он уже сидел в салонеавтомобиля, направлявшегося в аэропорт. Когда самолет взлетел, Ермаковичпосмотрел вниз. Сколько раз за последние годы он вот так же поднимался ввоздух, направляясь в Киев? Теперь и не сосчитать. Но, возможно, этот его полетпоследний в должности губернатора области. На мгновение его охватила грусть –жаль все-таки расставаться с родными местами, где в него так верили и так емудоверяли. Под крылом самолета появился поселок, где он рос, где должен былутонуть в болотной жиже отстойника, сломаться после первого судебного приговораи после второго и где его жизнь, в конце концов, сложилась совсем по-другому.

Виктор Викторович вспомнил размытое лицо матери на подушке.По всем законам логики он не должен был его помнить, но больничный запах въелсяв его сознание, кажется, на всю жизнь. Или ему только так кажется? А табунылошадей в Сальских степях и горький вкус баланды в колонии Кременчуга? Он всеэто ясно помнит. Неужели такое было в его жизни? Или все это ему толькоприснилось, а теперь он наконец проснулся?

В самолете его узнали. Притихшие пассажиры перешептывались,глядя на молчаливого губернатора. А Ермакович вспоминал свое детство,молодость, всю свою жизнь. Разве сам он да и кто-нибудь могли предположить, чтоего судьба сделает такой невероятный вираж и выведет его на самую высшуюдолжность в стране? Он глянул на Кольчугина, сидящего рядом, и сообщил:

– В девять у нас пресс-конференция. Учти, что тамобязательно будут задавать провокационные вопросы.

– Какие вопросы? – не понял Кольчугин.

– Разные. Ты не смей на них отвечать. Только улыбайся и жди,пока я сам не отвечу.

– Откуда вы знаете? – испугался Кольчугин. Ему хорошо былизвестен вспыльчивый характер шефа.

– Вот увидишь, – загадочно проговорил Виктор Викторович. –Им нужно сорвать мою первую пресс-конференцию. Поэтому ни одного лишнего слова,ни одного ненужного жеста.

Кольчугин торжественно и серьезно кивнул.

В аэропорту их уже ждали два автомобиля. Во второй машинесидели сотрудники службы безопасности, прикрепленные к главе правительства.Ермакович усмехнулся, очевидно, президент умеет считать голоса депутатов нехуже своих аналитиков. Наверняка просчитал множество вариантов, прежде чемубедился, что необходимое количество голосов получит именно донецкий кандидат впремьеры.

Среди встречающих был и Олег Константинович Погребняк, тотсамый первый заместитель руководителя администрации президента, который звонилему сегодня утром. Они обменялись рукопожатиями, словно ничего не произошло.Потом вместе уселись в салон первого автомобиля. Кольчугин устроился во второймашине. Когда автомобили тронулись, Ермакович ровным голосом спросил, когдасостоится пресс-конференция.

– В девять, – сдержанно подтвердил Олег Константинович. – Мыпредупредили все каналы и все информационные агентства о вашем приезде…

Виктор Викторович промолчал. Он ждал следующих слов отпроигравшего собеседника.

– Можете не беспокоиться, – выдавил из себя Погребняк, –никаких лишних вопросов не будет. Мы убрали ненужных журналистов. Провокации мыне допустим.

Ермакович усмехнулся. Ведь только сегодня утром ОлегКонстантинович говорил совсем другим тоном. Очевидно, был уверен, что президентне предложит этот пост выходцу из Восточной Украины, поскольку в этом случаебудет нарушен баланс власти: два высших поста займут представители восточныхобластей. Но президент принял умное решение, и теперь Погребняк подбирал дляразговора совсем другие фразы.

– Серафимчук просил передать вам его поздравления, –продолжил он как ни в чем не бывало. – Примите и мои личные поздравления. Апресс-конференция будет короткой, не более получаса. Потом мы поедем кпрезиденту. Завтра же у вас выступление в парламенте. Мы говорили сруководством Верховной рады. Они уверены, что ваше правительство получит нужноеколичество голосов.

Ермакович усмехнулся еще раз. Глянул на сидящего рядом с нимчиновника и неожиданно жестко спросил:

– А как насчет моего досье? Разве его не будут сегодняоглашать?

– Мы сделаем так, чтобы о нем все забыли, – ответилПогребняк, не поворачивая головы. Он смотрел прямо перед собой. – Считайте, чтоэто была неудачная шутка наших оппонентов.

– Сукины дети, – выругался Ермакович. – Думали, меня можнотак глупо испугать?

Было не совсем понятно, кого именно он имеет в виду –сидящего рядом с ним чиновника или неведомых «оппонентов». Погребняк посмотрелна Ермаковича, невольно оценивая его рост и телосложение. И на всякий случайнемного отодвинулся.

– Завтра у вас встреча с лидерами наших партий,представленных в Верховной раде, – осторожно напомнил он.

– Завтра утром я поеду в Лавру, – отрезал Ермакович.

– Куда? – изумился Погребняк.

– В Лавру, к отцу Иоанну, – пояснил Виктор Викторович, –сначала получу его благословение.

Олег Константинович осторожно перевел дыхание. Похоже, сэтим человеком им не будет скучно.

– Вы понимаете ваше положение, – попытался объяснитьПогребняк, – сегодня вы уже не просто губернатор Донбасса, сегодня выединственный кандидат в премьеры, чью кандидатуру выдвинул сам президент.

– Ну и что?

– Вы не можете просто так появляться в Лавре. Онапринадлежит православной церкви Московского патриархата. Вы понимаете, что этобудет означать для всей страны? Это однозначный сигнал всем нашим партиям, скем именно вы собираетесь блокироваться… Есть и другие приходы, у насмногоконфессиональная страна, и не все разделяют позицию Московской патриархии.Теперь вы должны быть осторожны вдвойне. Этого делать нельзя ни в коем случае.